Чувствовать себя не к месту, в чужой тарелке Лии приходилась очень не часто. Любые встречи, новая обстановка и круг людей – она везде быстро приживалась, находила общий язык и дальше все шло просто прекрасно. Но, прибыв обратно в Лондон, эта функция каким-то образом действовать перестала. Она очень долго выстраивала свои обновленные отношения с Викторией, вписывалась в ее окружение тоже. Тягостно ей было находиться в совершенно другом мире. Китай увлек ее совсем не магией, Вэй была окружена простыми людьми, между которыми действовали принципы делового общения. Здесь же все было связано с магией. Неуютно.

Попав в некрасивую историю с преследовавшим ее Пожирателем, Вэй решила для себя, поначалу, что лучше бы придерживаться нейтральной позиции, лишь не огрести себе новых приключений. Но сколько бы она не утопала в этом «расследовании», сколько бы Савейдж не таскала ее на допросы, такая нейтральная позиция начала сдавать, а на замену пришел яростное, но кратковременное желание что-нибудь сделать, чтобы покончить с этой борьбой. Проснулось что-то в ней, какое-то патриотические чувство и жажда справедливости пришло на место желанию извлечь как можно большую прибыль, приукрасив способности этого артефакта. Закон она и раньше нарушала, и совсем не корила себя за это. Но сложившаяся ситуация борьбы добра и зла, если можно так сказать, совсем не относилась к правопорядку, она имела более высокие ценности, чем соблюдение закона.

В таком расположении боевого духа она и столкнулась с Элейн, высказав ей все, что лежало на душе: как она устала бояться ходить на работу, потому что Косой переулок стал не очень безопасным местом, как она боится встречаться с другими торговцами, выкупая у них артефакты. А вдруг он понадобится Пожирателям? Подозрительно по низкой цене достался ведь, - думала Вэй и старалась быстрей продать эту безделушку.
После всей тирады про то, как она устала жить в этом страхе, Бальфур с неподдельным энтузиазмом решила взять на себя ответственность и утянуть Вэй за собой, в Орден. Так уж совпало, что первый человек, которому она пожаловалась на жизнь – был членом Ордена Феникса. И если бы Лиа из-за вежливости не сказала, что хотела бы повременить со вступлением – это серьезный шаг и все такое – вряд ли бы она дожила до сегодняшнего дня. Не сильна в боевой магии, как-то не приходилось. Поэтому, сейчас она занимала приближенное к Ордену положение, но все-таки не была его членом, так – могла проконсультировать, предложить полезные магические штучки, усиливавшие защиту или что-то в этом роде. Бесплатно, естественно.

День начинался весьма совсем обычно: китаянка прибыла вместе с Элейн на площадь Гриммо, где провела большее количество времени за изучением обстановки. Она не так часто и много была здесь, чтобы успеть в спокойной обстановке рассмотреть книги в библиотеке, или посуду в шкафах. Ее всегда преследовала маггловская жизнь, в виде техники, способов обстановки и уборке дома. Даже камин они использовали исключительно в случаях непогоды. А сейчас она оказалась в старом доме с домовиком и зачарованными вещами: чудеса же. Старый домовик, хоть и ворчит большую часть времени, но вызывал у нее чувство умиления, не меньше. А старые книжки нескончаемый интерес. Они, наверное, были написаны в девятнадцатом веке, минимум. Ничего себе, - вот к таким несложным умозаключениям приходила Лиа, каждый раз, когда перебирала новые полки в библиотеке. Но больше всего ей нравилось находиться в столовой-кухне: чашечки с необычным узором, потертая деревянная столешница. Может быть магазинчик, которым владеет Виктория, оставил на ней отпечаток «проявлять интерес к столовым приборам и искать что-то старое, хорошо сохранившееся и дорогое». Брать она ничего не собиралась, просто с интересом изучала старые необычные сервизы.

Именно за рассмотрим кухонной утвари Бальфур ее и поймала, а что было дальше с трудом поддавалось объяснению. Она услышала только свое имя «Лиа»,  а дальше все начало происходить очень быстро и неотчетливо. Как показалось, они вылетели из дома и аппарировали в какую-то лесополосу, где было холодно и страшно, как это комично не звучало. ноги утопали в размягченной почве: может быть рядом начиналось болото, а может быть здесь стояла постоянная высокая влажность. Все это место давило своей темнотой и вселяло взволнованность, и на месте Лии любой бы задался вопросом:

-Эмм, Элейн, что происходит? – естественно с нотой недоверчивости спросила Вэй, доставая свою палочку. Даже не углубляясь в логические рассуждения Вэй поняла, что они не за корешками растений отправились сюда. Бальфур выглядела очень сосредоточенной, даже злой, что выдавало опасность происходящего. – Знаешь, мне немного страш-шно … и холод … - тут она потеряла всякую возможность говорить, всего лишь обернувшись назад. В нескольких метрах от них двигались какие-то неясные тени, разобрать отчетливо было невозможно, потому что в лесу фонари не горят, а солнечный свет сквозь такие густые еловые ветви практически не попадал, но единственный вариант, пришедший тут же, был – дементоры решили утроить пикник, и Бальфур с Вэй пришли как раз вовремя. Осталось только впиться ногтями в руку Элейн, чтобы хоть как-то молча обратить ее внимания в нужную сторону.

Ты с ума сошла, Элейн Бальфур, что ты делаешь?
Мэрлин дам, конечно, может быть, и побрал, но это выяснится когда-нибудь после. Если они вообще выберутся из этой почти собственноручно заваренной каши в более или менее живом состоянии. Бальфур, конечно, была женщиной вполне и даже слишком очаровательной, но дементоры, как это ни удивительно и ни досадно, даже не порывались это оценить. В здравом мало бы кто подумал сюда сунуться, да и Элейн это сделала по обыкновенной неопытности, как тогда, с экспериментом, загнавшим её в больницу Святого Мунго. Не важно, что тогда ей было девятнадцать, а сейчас — тридцать семь: глупости делать здорово, это затягивает. Тем более, что сейчас хотя бы причина была: её понесло спасать надежду магического мира. И самое печальное, что эта самая надежда даже не узнает об этом, потому что в помощи, похоже, нуждались теперь Вэй и Бальфур, а отнюдь не Мальчик, который выжил. Десять минут назад исследовательница, значит, не могла сообразить, что это — ловушка, но зато теперь была в этом уверена до такой степени, что реалистичность обстановки ощущала процентов на сто пятьдесят. И то хорошо. Правда, если она сейчас умрёт, то кто это оценит?
Правильный ответ — «никто», Бальфур.
Ноги Лии, вонзённые в руку, конечно, мешали Элейн уйти от проблемы в многочисленные миры собственного сознания, но почему-то не особенно вдохновляли её выхватить палочку. Где же хвалёный женский инстинкт самосохранения? Похоже, он остался лежать на столе в штабе Ордена, когда ты стала похожа на гриффиндорку в самом безрассудном смысле этого слова: сразу было ясно, что такое близкое общение с мужем и дочерью не доведёт здравый смысл женщины ни до чего хорошего, но разве последняя когда-либо заботилась о своём здоровье? Ну да, как же, пила зелье для сна без сновидений, чем ещё больше усугубила проблему и решила, что с с собой она больше не связывается.
Да ты белены объелась.
Стоять как столб, конечно, можно, но делу это вряд ли поможет, а оставаться без души Элейн сегодня не собиралась. Дурная трава, конечно, живуча, но Бальфур-то с виду напоминала цветок вполне благородный, и потому у неё проблемы. И у Вэй проблемы.
А всё почему? Надо было дождаться Ремуса, Дору — кого угодно более способного оценить реалистичность происходящего трезво. Впрочем, теперь уже было без разницы: оставалось надеяться только на себя, и Элейн, после десяти секунд созерцания наползающих фигур в капюшонах, вытащила палочку из внутреннего кармана мантии и направила на всю эту честную компанию. Как сложно, оказывается, совершать эту магию в условиях более боевых, чем домашние. Последний раз это заклинание женщина использовала, кажется, когда была беременна Розалин. Да, той самой, которая сейчас учится на шестом курсе Хогвартса. Тогда исследовательница находилась в совершенно ином расположении духа, и телесный патронус удавался ей без особенного труда, но теперь даже произнести два слова казалось тяжелее, чем перетаскать вон ту огромную кучу камней на вершину соседнего холма. Элейн действительно лучше бы занялась выполнением этой задачи, но эти дементоры так настойчивы!
Вдох, взмах палочкой. Всего два слова. -Expecto patronum! - надо же, куница.
А ты не так безнадёжна, Бальфур.
Несколько дементоров ринулись прочь, но особенной эстетики это обстановки однозначно не добавляло. Элейн видела, что их становится всё больше, а холод уже пробирал её до костей. Она просто ненавидела мёрзнуть.
Может быть, время аппарировать? Разумеется, это было бы самым логичным решением сложившейся проблемы, но вероятность того, что Поттера действительно не схватили, была не стопроцентной, и полубезумное материнское сердце миссис Бальфур приказывало остаться. Мысленно она уже перебрала все известные среднестатистической благородной леди ругательства и была близка к тому, чтобы паниковать. Нет, она на самом деле готова была устроить панику, если бы только знала, как это делается. Ясное буквально на редкость сознание заставляло её пробовать создать патронуса снова и снова, но получалось из рук вон никак. То есть, бледные куницы и свечение, конечно, мешали Пожирателям подойти слишком быстро, но заставить их убраться у женщины не выходило. И если бы Элейн сейчас не дрожала от всепоглощающего холода, она обязательно разозлилась бы на себя, но сейчас ей было совсем не до этого. Она слышала какое-то шипение, как будто бы у себя над ухом, и в любой момент, кажется, этот шёпот мог закружить её в каком-то бешеном водовороте галлюцинаций. Дыхание участилось, Элейн металась из стороны в сторону, надеясь не позволить дементорам окружить их.
Но ты ничего не сможешь делать.
Отвратительный внутренний голос преследовал её с того самого дня, когда Элейн очнулась в палате больницы. Он принадлежал ей и не принадлежал никому. Бальфур боялась, что сходит с ума, но Мэрилин Белл сказала, что так бывает, и когда-нибудь это пройдёт. Тот ещё прогноз, но лучше, чем ничего, и Элейн предпочла поверить подруге, затыкая уши и жмуря глаза. Только этой гадости теперь не хватало. Неужели он не может просто заткнуться и не мешать? Кажется, вот что однажды сведёт её с ума по-настоящему, заставит сидеть, обхватив голову руками и смотреть в пустоту. Но только не сегодня: сегодня они должны бороться. Шайка дементоров — не самый лучший ответ на вопрос обеспокоенного мужа о том, почему она не пришла ночевать домой. Да и вообще, что значит не получается? Внутреннему голосу однозначно пора было менять политику, но Элейн вспомнит о нём нескоро: она начинала терять сознание, и теперь стояла, спиной опираясь на ствол дерева. Бесславная смерть, бессмысленная, неужели для этого нужно было вступить в Орден Феникса? Нет, это было бы слишком глупо.
-EXPECTO PATRONUM! - выкрикнула Элейн перед тем, как повалиться на колени. Она думала о том, как вернётся домой, и это добавило кунице значимости. По крайней мере, дементоры на этот раз отступили значительно дальше.
Если бы только хватило сил заставить их убраться, если бы только хватило сил не потерять сознание.