а если пораньше, встанешь пораньше,
выйдешь из дому пораньше с утра
и никому из тех, кого встретишь,
не пожелаешь ни зла, ни добра,
дома оставишь нож из железа,
всё из железа оставишь, уходя,
если за последние полторы недели
над холмами не было божьего дождя,

когда небо над твоей головой
станет цвета тёмного кобальта,
жди — и увидишь...

Эта мрачная история находит своё начало в те времена, когда Ролли беззастенчиво сморкалась в чёрно-канареечный шарф факультета тех, кого не взяли даже в кунсткамеру (исключительно в братовоспитательных целях), и уходит корнями в самую сердцевину Косого Переулка, где Ферд, оставленный у входа в «Твилфитт и Таттинг» на пять минут и «Я только погляжу, я быстро», по прошествии получаса был обнаружен в типичном для себя состоянии прокрастинации и с сомнительным приобретением на руках. О происхождении покупки из Фердинанда можно было вытянуть только отдельные прилагательные и несколько неопределенных наречий, которые в равной степени могли относиться ко многим истокам. Более-менее обозначенным первоисточником был обшарпанный уличный торговец, вытащивший из-под полы линялой мантии уникальную вещь, обладающую магическими свойствами, и Ролли очень хотела бы посмотреть этому человеку в глаза, но на момент её появления рядом с братом, в обозримой близости не наблюдалось не только глаз проворного коммерсанта, но и его же сверкающих пяток. Приобретение состояло из официального документа (на котором так и было почерком закоренелого алкоголика или человека, страдающего наследственной дисграфией накарябано «Официальный документ»), явно склеенного на коленке, но с печатью и видавшей виды черепахи. Так они и стояли ещё минут двадцать, играя в гляделки по кругу, пока у Ролли не появились подходящие для описания ситуации слова. Стоимость покупки Ферд до сих пор держит в тайне (из соображений сохранения безопасности собственной жизни, не иначе), и именно по этой причине Ролли, с детства приученная мудрой маменькой блюсти семейный бюджет, до сих пор черепаху терпит – ясно как патронус, если Джанклоу-брат вот уже более десяти лет не в силах озвучить цену, значит стоит рассматривать черепаху, как инвестиции в будущее. В крайнем случае, на вырученные от её продажи средства и будут сыграны Фердовы похороны, и вот тогда станет видно, кто из них дороже стоит.
Новая глава этой беспросветной как душа дементора истории открылась пару дней назад, когда Инвестиция (обладая отменной памятью, Ролли прекрасно помнит настоящее имя рептилии, но в мире вряд ли найдётся существо, которое бы она не называла так, как ей хочется) отказалась принимать подношение из свежесобранных на соседской территории сурепки и красного клевера. Для входа в фазу зимней спячки было немного рановато, поэтому все запереживали, Ферд – из любви к животным и неизлечимой юннтаской натуры, Ролли – из беспокойства об инвестициях, конечно. И ещё немного потому, что давеча слегка села на вечно слоняющуюся где не должно черепаху. 
Семейным советом постановлено, что как Ферда ни гримируй, всё равно у него на лбу люминесцентно подрагивает послание для Пожирателей «Убей меня немедленно», потому операция по спасению  Инвестиции, как и все иные важные мероприятия, целиком и полностью ложится на плечи сестры. Тем более, что заставить Фердинанда трансгрессировать – всё равно, что запустить в космос шаттл с космонавтами из Буркина-Фасо.
Единственный известный им ветеринар, большой специалист по рептилиям и прочей оригинальной ерунде – самый настоящий маггл, что существенно облегчает задачу. Однако – что задачу усложняет непередаваемо – маггл, проживающий в Лондоне. Появляться в столице Джанклоу не хочется, но доктор Брайт ставил на ноги ещё игуану, привезённую неизвестно откуда в дом обожаемым папашей в раннем близнецовом детстве, и если уж доверять кому-то ценную Инвестицию, то исключительно ему.
О существовании предварительной записи и предупредительного телефонного звонка Джанклоу слыхом не слыхивали, а если бы и слыхивали, то списали бы всё на чрезвычайное положение. Преварительный у Ролли – хлопок аппарации в глухом переулке в нескольких шагах от нужного дома, а предупредительный – топот на лестничной клетке.
Очень
громкий
топот.
Лондон встречает Ролли духотой и недоброжелательностью. Синяя растянутая футболка с надписью «You had me at ‘bacon’», жёлтые бомжеватые джинсы и очки в пол-лица – амуниция, идеально подходящая для того, чтобы затеряться в толпе блуждающих по Кенсигнтон Гарденс магглов, всю совершенность которой сводит на нет одно небольшое «но». «Но» именуется часами и показывает пять эйэм по Гринвичу, что, впрочем, заботит Ролли гораздо меньше, чем тяжеленный фикус  в руках. Сегодня в гости с пустыми руками ходят только пещерные тролли (и то только потому, что одна рука у них занята палицей, а второй они, как правило, ковыряют в носу), а спаситель-врач страсть как любит растения. Фикус позаимствован у подслеповатой соседки через дорогу в обмен на пирог с черникой и три с половиной часа Фердового общества, ради спасения Инвестиции всем приходится чем-то жертвовать, кому-то пирогом, кому-то – единственным полезным, что он может предложить.
За последние пять минут нервного топтания у дверей врача-благодетеля опытным путём и по чистой случайности выяснилось – Инвестиция тоже страстно любит фикусы, поэтому у Ролли есть все основания полагать, что если доктор в ближайшие три невероятно настойчивых звонка дверь не откроет, лишится подарочного фикуса полностью.
Однако добрый доктор не возжелал встретить гостей ни через три настойчивых, ни через пять раздражённых звонков, отчего внутри Ролли пустили первую молодую поросль семена случайно заброшенного туда сомнения. Его. Нет. Дома. Та самая вероятность с процентным соотношением один к ста, которую они старались избежать, выбрав наиболее удачное время для визитов – пять утра в воскресенье, несмотря ни на что выскочила перед Ролли пружинным клоуном из коробки и заходится в злодейском хохоте. Забывая, видимо, перед кем выскочила. Ролли Джанклоу – исключение из законов логики, физики и просто здравого смысла, если на то пошло, поэтому за неимением врача не считает предосудительным, не вломиться в дом, скажем, к соседям. Она вообще не считает. Ничего. Никогда. Хотя нет, считает. Ролли считает себя шикарной женщиной, которой отказать невозможно, и считает, что также считать должны и все остальные. Другими словами, если Джнаклоу-сестре необходимо выяснить, где в столь раннее время находится звериный врач, то его, доктора, соседи всенепременно должны в этом ей, Ролли, помочь.
Вот, например, эти соседи.
С глупым ковриком под дверью.
– Дбрйутр, – по истечении трёх минут очень жизнеутверждающе и запредельно громко сигнализирует Ролли, едва заслышав шарканье ног в недалёком задверье.
Щелчок замка.
Ролли выставляет вперёд на вытянутой руке фикус, предварительно повернув его к себе той стороной, которая успела пострадать от непрерывных жевательных рефлексов животины, и растягивает рот в улыбке так, как нормальные люди улыбаются только на приёме у дантиста с жалобами на зубы мудрости.

Отредактировано Rolly Janklow (2013-09-16 19:23:10)

Только не бабулька, только не бабулька! – с отчаяньем шлёт Вселенной запросы Ролли, пока открывается дверь. Она бы для пущей уверенности подержала пальцы крестиком, но не далее как вчера сменила облик индийского четырёхрукого божества, на нечто более традиционное, но ровно на две руки менее функциональное. 
Не то чтобы Ролли не ладила со старушкам, но, положим, ей хочется вернуться домой до обеда; дома на обед – пряный гуляш с клёцками и пирог с почками, а что может предложить взамен старушка, кроме прошитого стежками морщин лица  (одного из ночных кошмаров Джанклоу, между прочим) и пары маффинов одного со старушкой года выпуска? Сведения, скажут некоторые из вас в попытке подловить Ролли на некомпетентности, но эти слова, конечно, никто всерьёз не воспримет, потому что всем давно известно: Розалина Джанклоу может выудить сведения даже из слепоглухонемого коматозника (Аврорат всем составом который год кусает локти!) 
Именно поэтому все пять секунд свободного скольжения двери в пространстве лестничной клетки Ролли настоятельно рекомендует Вселенной поставить с противоположной от неё стороны кого-нибудь аполлонистого, в полном расцвете сил. Можно небритого и в трусах в горошек. Рекомендует настолько напористо, что обычно неуступчивая Вселенная почти соглашается, а Ролли в следующие три секунды приходится возвращать ушедшую в глубокий подпол челюсть на место и жалеть о своей предвзятости к бабушкам.
– Пилорама. Метилпропенилендигидроксициннаменилакрил. Бљя. – единственные слова, с которыми у Ролли никогда не возникает проблем. Точное значение и целесообразность применения всех трёх ей неизвестны, но почему-то всегда верится, что они подходят для любой ситуации. Особенно при одновременном использовании. 
Вместе с последним словом, следом за упавшим в обморок где-то в подкорке сознанием в обморок падает фикус. Прямо с горшком, прямо на пол. Будем откровенны, Ролли тоже не прочь примоститься в горизонтальном положении где-нибудь рядом с ними, но она забыла коврик для йоги, а прямо на пол  не гигиенично же. К тому же у неё важная миссия, а к миссиям Ролли подходит со всей ответственностью. Тем более к тем, за провал которых светят разборки с Фердинандом. Только не говорите, что вы все запросто можете выдержать заунывные причитания нудных очкариков в течение получаса! 
В общем, Ролли первой поднимает сознание за шкирку, отряхивает от вредоносных бактерии, которых то успело нахвататься на праудфутовом нелепом коврике. Переступает через останки фикуса и ласково щиплет Фредерика за ту часть тела, которую обычно описывают не иначе как «аппетитная», не забывая улыбаться в лучших традициях главных друзей Аврората, Пожирателей Смерти – гаденько и многообещающе.
– Ну что ты таращишься, Фредди. Если у тебя подобная реакция на женщин является стандартной, то… – я так и знала, что ты жалкий пугливый девственник, а слухи врут, – на-ка, подержи вот. Её зовут Хлотхильдис Гвальдиперт Кеменкири д’Хейльгейр. Она такая же пуганная как ты, вы подружитесь. Только осторожно, она больна. Подвинься.
Ролли нужен доктор (нет, не тот, о котором вы сейчас подумали, а сосед-ветеринар) и сведения, поэтому даже если аврор Фередерик до того, как открыть дверь играл в своей берлоге в подкидного дурака со всеми своими аврорскими коллегами в красных супергеройских трико, ничего она не боится и никуда не уйдёт, пока не получит желаемое.
Да, и новый цветок!
– Это был подарочный фикус. Теперь, Фредди, ты должен мне ещё и цветок!
Ролли аккуратненько, очень осторожно отпихивает Парудфута с прохода – у него же черепаха в руках – и протискивается в квартиру. Глупо, конечно, снимать сандалии в гостях у лучших друзей, но все знают, что Джанклоу-сестра – не только невообразимо шикарная, но и невероятно воспитанная женщина, потому где-то в середине квартиры этикет побеждает законы близких отношений и логики, и Ролли оставляет сандалии (жёлтый в синюю полоску и синий в жёлтую полоску, не перепутайте, правый – синий!) на приземистом столике, идеально ровно выстроенными поверх какого-то явно бесполезного министерского документа.
– И не говори, что у тебя в квартире нет растений в горшках. Я же всё равно найду, Фредди.
Беглый рейд по квартире показывает, что комнатных растений здесь действительно не водится, что, в общем-то, не особо расстраивает Ролли, награждённую не только неземной красотой, но и богатым воображением – полезной вещью взамен утраченного по виде Праудфута подарка она обзаведётся в любом случае.
Решив оставить самое важное помещение напоследок  – и не говорите, что не знаете, где находится сердце любого, даже такого убогого, дома – Ролли сперва по-хозяйски заглядывает в спальню, по-хозяйски хмыкает, по-хозяйски подпирает собой старый комод и по-хозяйски постукивает пальцами по его поверхности.
– Всякие… глупости есть, а завалящего кактуса не найдётся? Анбиливбл. А я думала, ты по ма-а-альчикам, Фредди. В прошлый раз ты так нежно обнимал Генри… или Гарри – я забыла.
Аргументировать громкое заявление она нужным не считает. Быть Розалиной Джанклоу – уже весомый аргумент, позволяющий не только выигрывать в любых спорах, но и пресекать их на корню.
Из-под вороха домашнего текстиля гневливо взирает существо – кукольный румянец, волны коротких светлых волос падают на глаза, нижняя губа искривлена в неподдельной обиде – ни дать, ни взять фея. Существ Ролли прелесть как любит, потому начинает скалиться ещё более перспективно и гнусно. С учётом Пенни, в голове чётко вырисовывается образ аврорских пристрастий – фурия восемьдесят третьего левела, главное, чтобы молнии могла метать левым и правым глазом попеременно, от чего делается ещё веселее. Существо продолжает прицельную стрельбу глазками, требует от Праудфута ответов на вечные вопросы «Кто, что, как, почему?», видимо, не зная, что тысячи философов бьются над ними не первое столетие, и несчастному аврору найти ответ за минуту не представляется возможным. Ролли с самым довольным видом, более подходящим дворовому коту, которому внезапно перепало счастье нассать в тапки самого противного из жильцов, едва не урчит от удовольствия.
– А это твоя помада в машине у Фредди валяется? Если твоя, выбрось, она совсем не стойкая, я проверила. И цвет не модный, ну что ты, правдааа.

Отредактировано Rolly Janklow (2013-10-23 22:22:08)

Как известно, вечно можно смотреть на три вещи: огонь, воду и то, как беснуются люди, доведённые тобой до ручки.
Вода в квартире у Праудфута имеется и горячая, и холодная, вместительная ванна с жёлтой резиновой уточкой на одном из углов прилагается – вот они, первые плоды поверхностного осмотра аврорского жилища. Треску огня Ролли, как человек катастрофически современный, предпочитает урчание холодильника, которое ни с каким другим звуком не спутает и не то что зуб – всю челюсть готова отдать, слышит и сейчас. Сам Фредди до ручки доводится практически без усилий со стороны Ролли, так же молниеносно, как исчезает свежекупленный Роял Канин в бездонном брюхе Генриха Великолепного Восьмого Но Вообще Первого.
Стало быть, обстоятельства так и просят, чтобы Ролли осталась здесь на подольше. Если быть совсем точной, НАВСЕГДА.
Да и зачем выдумывать изощрённые варианты их с Фердинандом постоянной передислокации и трансформации в новых людей, стараясь подобрать места наиболее безопасные и наиболее отдалённые от цивилизации, если прикрепить Джанклоу непосредственно к сотрудникам элитного подразделения борцов за чтобыонитамнеборолись было бы в тысячу раз логичнее? Есть же, в конце концов, у магглов поговорка про то, что спрятанное на видном месте целее будет.
Чтобы, отвлекшись на перебранку, случайно не забыть толковую мысль и непременно озвучить её аврору Фредерику позже, Ролли записывает её прямо на обоях выуженным из кармана ярко-жёлтых джинс огрызком карандаша (вот говорила же всегда Ферду, что разгадывание судоку – очень полезное хобби; имея в своём арсенале умение решить заокеанский кроссворд и навыки резьбы по дереву, человек может выжить в любых условиях). Сеансу каллиграфии до чёртиков мешают мелкие цветочки на обоях, о чём Ролли тоже делает запись, на мгновение забыв, что это не книга жалоб и предложений.
Заслышав в свой адрес оскорбление, не подкреплённое живыми фактами, Ролли отвлекается на середине слова «повелеваю» и возмущённо упирает руки в бока.
– Но-но! Что значит «выставлю»? Вставлял не ты, значит, и выставлять не тебе. – Шикарная женщина в шикарной позе уже собирается зачитать свои права, разве что самую малость их преувеличив, но её прерывает фейка, хорошо отработанным движением схватившая Праудфута за грудки. 
Степень уважения и обожания по отношению к фейке по шкале имени Розалины Джанклоу подскакивает как температура в мартеновской печи. Она бы даже поаплодировала, но чай не дура, мощь бабы во гневе оценить на глазок может, потому сидит, не рыпаясь, предпочитая придвинуться поближе к бронзовому коню – такому же несуразному, как добрая половина вещей в аврорской квартире.
Фейка окончательно доходит до температуры кипения, голос её доходит до стеклолопающей громкости, и Ролли на какой-то миг, честное общечеловеческое, становится жалко аврора Фредди. Но она вовремя вспоминает, что сама девочка и хотя бы из женской солидарности должна болеть за девочек. Потому гадостей в отместку за попранное достоинство Праудфута не делает, а то, что каблук на валяющейся рядом туфле слегка сломался – так это весьма частое явление, это вам даже реклама мятных конфет скажет!
– Эээй, я же тебе тысячу раз говорила, Фредди, поаккуратнее с черепахой, она болеет!  – обращаясь с животным в разрез с предписаниями Гринписа, Праудфут рискует, Ролли тот ещё любитель писать обличающие анонимки в высшие инстанции. Пользуясь случаем, пока все вышли в коридор, Ролли репетирует улыбку, совмещающую в себе оскал голодной акулы и мухобойки, почуявшей приближение добычи. И ещё – в приступе лёгкой зависти – следом за фейкой пытается взять стеклолопающую громкость, почти берёт. – Вот за то, что ты так не любишь животных, Фредди, я тебе официально отвечаю: нет, замуж я за тебя не пойду, и перестань предлагать !
Громоподобный удар дверью о косяк.
Ролли слезает с насеста, и, переложив черепаху на кровать, показывает нос в коридоре как раз к финальному воплю аврора Фредерика. Инвестиция меланхолично оглядывается по сторонам и, не сдерживая более руками, ползёт в одной ей известном направлении.
Ролли громко цокает языком.
Вот так всегда – только решишься на благое дело, как обязательно нарисуются рядом морды гнусные вражеские и всю лавочку прикроют к дракловой бабушке. Основываешь греческие полисы, продвигаешь демократию, сбрасываешь в качестве естественного отбора некрасивых мальчиков в пропасть – на тебе, римляне. Умело начинаешь гриндевальдить у эллинов идеи, возводишь Ватикан, выводишь львов на арену – здрасьте-приехали, варвары. Мародёрствуешь и разлагаешься по мере сил и возможностей – возродители. Только начал возрождаться и эволюционировать потихоньку – просветители. Просвещаешься, осваивая новые неизведанные территории в сопровождении черепахи и нового лака для ногтей – недоброжелательно настроенные авроры!
Все благие начинания обречены на провал благодаря таким вот Фредерикам Праудфутам.
– Ой, бедня-я-яжка-а-а. Заплачешь? Будет тебе, Фредди. Я же тебя, считай, спасла. У неё же на лице написано «Запилю вместо завтрака». Кстати, о завтраке. Пять стонов назад ты обещал мне завтрак, у меня отличная память и свидетели! 
Ролли тактично покашливает, не без издёвки выражая робкую надежду на понимание, и самостоятельно шлёпает в сторону кухни. Деловито открыв холодильник, Ролли понимает, что холодильнику Праудфута не хватает толкового хозяина, и в растерянности почёсывая одновременно затылок и коленку, поворачивается к аврору. Замирает на полдороги и, открыв дверцу ещё раз, меряет взглядом полки, дабы отмести вероятность, что глаза её обманули. Удостоверившись, что это не обман зрения, а АБСОЛЮТНО ТОЧНО ВСЁ, Ролли пригорюнивается.
– Так не бывает, – обречённо изрекает Джанклоу и тихонько, в тон холодильнику урчит тоскующим по гуляшу с пряностями желудком.
Каждый уважающий себя приключенческий фильм, после такого вот безысходного вздоха должен иметь по сценарию нечто в духе «ТРИ ТЫСЯЧИ ЧЕРТЕЙ НАША ШХУНА ТОНЕТ!» и большого бада-бум с неизбежной кончиной какого-нибудь второстепенного персонажа (коим, все понимают, в данном конкретном случае является именно Фредди). И Ролли уже готовится взять план на вооружение – сужает красивые до обморока карие глаза, приподнимается для важности на цыпочки, оскорблено сдувает со лба выбившуюся прядь и ищет взглядом лучший из аргументов, чугунную сковородку  – когда в её поле зрения попадает аппарат. Ролли округляет глаза и – как была – на цыпочках и на выдохе подходит к шайтан-машине.
Карамба отменяется. На шайтан-машине есть красная кнопка. К красным кнопкам у Ролли иррациональная любовь, все помнят. К тому же красные кнопки всегда спасают в критические моменты.
Все помнят?
И он сказал «Поехали!».

Отредактировано Rolly Janklow (2013-09-29 09:17:32)

– О Мерлин, это… мясорубка?! – благоговея от восторга с самой характерной физиономией и стараясь даже не дышать в направлении странного и неизвестного, но явно чрезвычайно эффективного (не говоря об эффектности) устройства, задаётся вопросом Ролли.
О магглах и маггловском быте она знает возмутительно мало, хоть на первый взгляд может и показаться иначе. Но слово «мясорубка» запало Ролли в душу ещё полтора месяца назад, во время одного из еженедельных собраний Общества Добропорядочных Соседей. Обычно представителем от дома Джанклоу на этих обязательных к посещению (или вы хотите порицания общины?) собраний выступал Ферд, но после того, как брат слишком часто стал апеллировать этим «непосильным истязанием прямо в мозг» в каждом втором семейном споре, Ролли должна была сама проверить, настолько ли всё страшно. Примерно с того момента Джанклоу порицания общины не боятся, и обязательные собрания иезуитски саботируют под прикрытием благотворительной акции «Сохраним наши мозги для зобми-апокалипсиса». Но слово Ролли тщательно законспектировала в дневник под кроватью, а также в список желаний под магнитом на холодильнике. Слово накрепко связано с едой в общем и котлетами в частности, посему является маст хэв сезона даже если придётся сэкономить на чём-нибудь. Взять хотя бы Фрединанда с его потребностями для напримера.
К несчастью, красная кнопка у шайтан-машины, по всей видимости, как и у телевизора, служит исключительно для перехода из режима ВКЛ в режим ВЫКЛ и обратно, что само по себе немного охлаждает здесь и сейчас (но не вообще) интерес Ролли к внушительному агрегату, предостережение же Праудфута заставляет её расхоложено выдохнуть.
– Кофе портит цвет лица. Вот по твоему сразу видно: кофе ты глушишь без меры. Вместо завтрака, обеда и ужина. Что такое полдник ты, наверное, даже не слышал. – Ролли оценивает взглядом хихичущего и подтягивающего штаны аврора. Если о возрасте деревьев можно судить по кольцам, то о возрасте Фредерика можно судить по кругам. Под глазами. Судя по этим кругам, у Ролли напрашивается вывод, что недавно аврор отпраздновал свою пятидесятую. Не годовщину. Чашку. И это только за последние суток трое. – Вот скажи мне, Фредди, как можно так жить? Нет, не говори, я сама скажу: так жить НЕЛЬЗЯ.
Всё бы ничего, но аврор Фредди уже так жил, не первый год, по всей вероятности, и когда выяснилось, что ситуация на собственной кухне Праудфута не только не тревожит, но и почему-то отчаянно веселит, Ролли с тоской понимает, что никакой завтрак ей не светит – в лучшем случае придётся довольствоваться ужином, и хорошо, если кормить будут не в больнице с ложечки. Потому что, во-первых, с этими аврорами и с ума сойти не долго, а во-вторых, если Ролли не найдёт «айболита» прямо сейчас, Фердинанд за свою дурацкую черепаху ей свернёт шею, несмотря на то, что вожак стаи – не он. А тут ещё аврор, мало того, что не кормит, сам хохочет, а шутками не делится, так ещё и выпроводить всячески старается. От этого становится как-то особенно обидно: в конце концов, Ролли не так часто выбирается поесть где-нибудь с кем-нибудь, по вине Аврората, между прочим! И вот именно в тот день, когда всё так удачно складывалось, каким-то затейникам наверху просто необходимо было поселить на одной площадке с доктором по рептилиям Фредди Праудфута. 
И как тут не подумать, что у судьбы ты любимый мальчик для битья?
Так или иначе, за свою жизнь Розалина Джанклоу повидала достаточно такого, после встречи с которым человек учится принимать и понимать самые что ни есть странные факты и невыгодные для жизнедеятельности ситуации. А ещё Ролли поняла: какой бы невыгодной для жизнедеятельности не была ситуация – нет такой проблемы, которую не может решить идеальная женщина. Этой самой идеальной женщиной Джанклоу-сестра и является. Звание получено ещё в те годы, когда Ролли носила на макушке ярко-розовый бант (нет, вчера бант был не розовый, а коралловый! и вообще это был галстук соседа, потому что банта рядом не было, а июнь сами видите, какой душный), и до сих пор его, звание, никто не оспаривал. Что значит, боятся?
Сестру Фердинанда Джанклоу – магглофила и владельца передвижного зоопарка с собственной персоной в качестве главного экспоната, удивить крайне сложно, поэтому Ролли, сохранив присутствие духа в целости и сохранности и даже не запылив, решительно разглаживает надпись на футболке, тычет одним указательным пальцем в грудь аврору, вторым – в кофеинструмент и со всей свойственной ей ответственностью принимается делать то, что умеет лучше всего.
– Выброси эту ерунду прямо сейчас и переходи на какао. И вообще, сколько-то там минут назад ты мне грозил завтраком, а это, – она ещё раз тычет пальцем в красную кнопку – вдруг всё-таки сработает, – совершено не похоже на all day breakfast. 
Ролли упирается самым своим строгим взглядом во Фредерика, на него такой взгляд точно должен подействовать, потому что это коронный взгляд Минервы Макгонагалл (Ролли не один год тренировалась, пока не научилась копировать в совершенстве) и ни один гриффиндорец устоять против него не может. Некоторые хаффлпаффцы, впрочем, тоже – проверено на Ферде. Крайняя степень недовольства и глубокой обиды, сулящей расплату, читается во всём – начиная от ярких ногтей на ногах и заканчивая то и дело сползающими от возмущения на лоб очками, с промежуточными стадиями в прочих мелких приметах, которые начинаешь видеть, когда кто-то на тебя обижен.
В случае с Ролли – это когда даже слово «завтра» произносится так, что сразу хочется сказать «не вопрос!», взять лопату и зарыться поглубже в землю, чтобы переждать бурю. Что говорить о тех моментах, когда речь идёт о «прямо сейчас».
– Да читала я вашу брошюру, её какой-то узколобый идиот писал. Не говори, что ты. Рекомендую вам написать новую. На тот случай, если в следующий раз свидетели попадутся не такие сообразительные и самостоятельные, как мы. Рекомендации, кстати, я тебе записала там в комнате, ну ты увидишь.
Ролли выдаёт ироничную, но крайне сдержанную и длящуюся по различным данным от 0,05 до 0,09 секунды улыбку и с ангельским видом наматывает на палец прядку. Фраза о булочной за углом заставляет её задуматься о многочисленных кухонных шкафчиках, которые можно было бы проинспектировать на предмет хотя бы запчасти от завтрака, но Ролли небезосновательно решает, что в шкафчиках Фредди вместо завтрака можно обнаружить, если не внеземные цивилизации, то, как минимум, проход в Нарнию, и от инспекции отказывается.   
Обходит аврора и, с видом гостя, который до пятницы совершенно свободен, несмотря на все планы хозяев, усаживается на стул, с осанкой как у коллекционной вешалки, складывая руки на груди.
– У меня для тебя две новости, Фредди. Одна плохая, вторая – просто замечательная. Правда, эта к тебе отношения не имеет, но должна же я похвастаться. С какой начать? Хотя, что это я. Плохая: то, что я нахожусь здесь, никоим образом не связано с тем, что здесь живёшь ты, Фредди, даже не мечтай. Или лелей эту мечту где-нибудь, где я с ней точно не столкнусь. Ты, Фредди, может, и горяч, но ты - аврор, а это, сам понимаешь, большое фуу. Я здесь потому, что мне срочно нужен доктор. А твой сосед – тот, что с птичьей клеткой над дверью, ну ты знаешь – он как раз по этой части. Вот только он мне дверь не открывает. А мне же срочно, Фредди, понимаешь? Инвестиция в опасности. Ты меня вообще слушаешь, Фредди?
Тем временем сам предмет обсуждения, из-за которого и заварилась вся каша со спозораночными приключениями идеальной женщины, неторопливо сполз сначала со съехавшего вниз одеяла, а затем по стеночке под платяным шкафом бабушки Роберты, пока, наконец, не достиг своей цели. Тяжёлая портьера такого цвета, для которого во встроенном каталоге цветом Ролли не находилось подходящего, свисающая до самого пола, подверглось жестокой атаке со стороны черепахи. Животное, отползя в угол, где его не было видно, принялось флегматично пережёвывать кусок ткани, совершенно не подозревая, что его официальная владелица не Ролли, потому поддерживать образ «какой хозяин, такое и животное», нанося урон аврорскому дому совершенно не обязательно.

Отредактировано Rolly Janklow (2013-09-29 19:32:38)

Всё детство, лет с трёх с половиной до шести, Ролли Джанклоу мечтала о пони и большом барабане. В принципе, к повествованию это имеет ровно такое же отношение, как аврорский сэндвич к полноценному завтраку. Но именно эта мысль промелькнула в голове у Ролли как раз перед тем, как перед её же лицом промелькнула вожделенная тарелка.
– Ты гарантируешь, что это не наглядное пособие процесса эволюции, и когда это впервые попало к тебе в холодильник, оно было джемом, а не чем-нибудь менее гомогенизированным и менее вегетарианским? – Ролли взирает на произведение кулинарного аврорского искусства так подозрительно, будто под слоем джема можно обнаружить ящик огневиски и несколько портовых девиц в сигаретном дыму и чулках-сеточках.
И всё же, в отношении еды упрашивать дважды Ролли никогда не приходится. Во время совместного времяпровождения с Джанклоу-сестрой скорее она упросит вас дважды, а то и большее количество раз заглянуть на огонёк и специфические запахи встречных заведений, хоть минимально связанных с удовлетворением естественных потребностей молодого организма в самом соку, расцвете сил и буйстве энергии. В связи с этим, вопрос по существу мгновенно, выверенным движением руки трансформируется в вопрос риторический, а сам предмет обсуждения (в этот раз не черепаха, хотя нам и самим тяжело следить за нитью истории) столь же молниеносно превращается из большого квадрата в критически маленький треугольник.
– А, нет. Мофеф и дальфе кормить им сфоих друфей. Съедобно.
О повадках чистокровных волшебниц, истинных леди Розалина Джанклоу, плод неземной любви полукровки и солдафона, знает сущую малость – однажды в глубоком детстве, где-то в тот момент, когда она поняла, что в мире существуют музыкальные инструменты погромче и потяжелее барабана, Ролли читала о них в книжке. Одной из представительниц подвида «полиграфия мягкая», что отживают свой долгий, не в пример человеческому, век на самых дальних полках букинистических магазинов, а в итоге лишаются права использоваться по естественному назначению и используются по естественным нуждам. Книжка, Ролли как сейчас помнит, была пыльной, со страшненькой обложкой, толстой и, как все толстые страшненькие вещи, невзирая на давнишний год издания, явно девственницей. А Ролли до сих пор стыдно за этот литературный прокол, поэтому говорить и жевать одновременно она не только любит сама, но и категорически рекомендует всем, читающим нас сейчас юным леди, не желающим повторить судьбу «бестселлера». А особо продвинутым юным леди Ролли советует переходить на печатную продукцию с ближайших ко входу полок, с яркими названиями и оголёнными мужиками на обложках. Может, тогда им удастся избежать и судьбы самой Джанклоу, вынужденной проводить воскресное утро если не с личинкой пещерного тролля, мимикрирующей под брата, то с неприспособленным к жизни аврором. 
– Но лучше заведи нормальной еды. –  шкала счастливости Ролли переползает на одно деление выше, что означает автоматический рост количества дельных советов на единицу времени. – А ещё лучше – нормальную женщину. Тогда еда заведётся сама.
Ролли трагически вскидывает брови, плечи, ну и что там ещё могло попасться под руку, когда последний кусок сэндвича растворяется во рту, и бросает выразительные взгляды и призывы размножиться почкованием крошкам на тарелке. Фредди Праудфут, без сомнения, хороший человек и просто ангел милосердия. Может, когда хочет. И Ролли понимает, что дареному коню в зубы не смотрят, но факт остаётся фактом: она бы не отказалась, если бы бутербродов было побольше. Раза, например, в три.
– Благодаря таким, как ты, Фредди, держится мир. Благодаря подобным мне мир раскачивается. Мы взаимовыгодны. – Джнаклоу довольно крякает, вовремя вспоминая о собственной запасливости, и похлопывает себя по карманам. – В общем, даже не думай разрушать лучшую конструктивную систему под названием взаимопомощь!
В руке Ролли появляется пара шоколадных лягушек, и обеих она протягивает Праудфуту. Ради этой чёртовой черепахи она идёт на безнадёжные жертвы, что Фердинанду непременно аукнется. Одно только предположение, что Ролли с её непутёвым во всех отношениях братом совместно могла инвестировать деньги во что-то столь же бессмысленное, как кофеварка на кухне Праудфута, заставляет её в очередной раз передать маме с папой привет и, запоздало, рекламную брошюрку из аптеки про нежелательных детей. Решив, что раз она лишилась не только приличного завтрака, но и маломальского десерта, Ролли решает, что Ферд, в таком случае, лишился на сегодня гуляша, зато обзавёлся возможностью прослушать очередной уничижительный монолог на волне «Сестра ФМ». Таким образом, договорившись с собственной совестью и, как она полагает, с братом, Джанклоу обращает всё своё внимание на единственный шанс к спасению – Фредерика Праудфута.
–  Ты же аврор, Фредди, – Ролли напяливает на лицо самую благолепную из имеющихся у неё улыбок. – Аврор, отягощённый генофондом альфа-самца. У тебя же в крови защита слабых и спасение нуждающихся. В конце концов, ты же меня от голодной смерти спас не для того, чтобы дать умереть от руки брата. А ведь он, узнав про то, что я не помогла Инвестиции, в горе и состоянии аффекта меня непременно… ну, ты понимаешь. А рисковать моей жизнью, ты сам сказал, не можешь позволить. Потому сначала спаси, а потом препровождай. Я тебя даже накормлю, Фредди, соглашайся. Вкусно. И бесплатно. И без дальнейшего появления на горизонте. И влипания в истории, обещаю.
Ролли Джанклоу – человек очень находчивый. И лучше всего у неё получается находить неприятности. Особенно неприятности кем-то потерянные. При желании, Ролли даже могла бы открыть бюро находок. Сомнительно, конечно, что наплыв клиентов был бы велик, но голодная смерть бы точно не грозила. Люди постоянно что-то теряют, и постоянно ищут, стремятся вернуть их на место, пока не испортились. Неприятности – отнюдь не вино, с возрастом они не просто крепчают, с возрастом неприятности деревенеют, или вот, допустим, цементируются. С ними, как со свежими булочками, нужно расправляться быстро – с пылу с жару; упустил момент – и всё, не разжуёшь, а только подавишься.
Кстати, не упускать моменты Ролли тоже любит.
–  Правда, Фредди. И никаких скрещенных пальцев, смотри! –  она поднимает руки и демонстрировала обе ладони, а так же взгляд самого преданного в мире щенка. Интересно, а если скрестить пальцы мысленно, это работает?

Отредактировано Rolly Janklow (2013-10-12 06:03:15)