SERVATIUS SELWYN

- Protego.

Применять невербальные заклинания для защиты от вторжения в разум поначалу было сложно. Потом стало привычно. Теперь выходило на автомате.

Сэлвин перелопатил тонну литературы, изучил десятки трактатов – любых, до которых только смог дотянуться и которые хоть несколько касались интересующей его темы. С Обливиэйтом дело шло более сложно – возможно, из-за психологического истощения и намечающейся паранойи, которую здравомыслящий Серватиус отмечал про себя, - но маг был уверен, что это заклинание так же освоит. Со временем.

- Слишком грубо действуешь, - обронил маг Арнольду. – Блокировка срабатывает интуитивно в тот момент, когда прикасаешься к сознанию – ещё до того, как проводишь поиск нужного мыслеобраза.

Мужчина чуть повертел головой, словно сбрасывая наваждение, перевёл взгляд на зачарованное окно (отличная погода – на зависть, чтоб им) и потёр кончиками пальцев виски. В одной из работ средневекового чернокнижника, продираясь сквозь дебри словоохотливого мастера и его витиеватые пассажи, за которыми всегда стоял какой-то иной смысл, Серватиус нашёл и нечто полезное. Определённые «побочные» эффекты от применения и практикования Ментальной магии проявлялись абсолютно у всех, кто ею пользовался – но со временем, когда умение совершенствовалось, и, соответственно, росла магическая мощь волшебника, эти признаки подавлялись самим магическим полем. А вот в период обучения, или, как называл это время Лазеринкор, «каталитической реакции», ни один практикующий не был застрахован от того, чтобы познать на собственном опыте все своеобразные первичные недостатки Окклюменции и Леггилименции. Забавно было то, что отдельно для каждой ветви, отдельно для каждой науки, существовала своя градация – иерархия – эффектов, которая являла собой прямопропорциональную зависимость от распределения доминантности между репрезентативными системами человека.
В итоге, вместо того, чтобы ограничиться лишь магическими трактатами, Серватиус, как и всегда, погружался в труды маггловских учёных. На это уходило гораздо больше времени – особенно учитывая тот факт, что магу приходилось искать множество дополнительных материалов, дабы полностью разобраться в теме.
Зато, как оказалось, результат того стоил – Окклюменция уже эволюционировала самостоятельно, подсознание автоматически находило угрозу и препятствовало проникновению внешней силы в разум – по крайней мере, делало оно это гораздо быстрее, чем сам Сэлвин мог отметить магическое вмешательство.
Хоть работу научную пиши.

Следующим витком, эдаким барьером, который надо было взять во что бы то ни стало, Серватиусу представлялась совершенно сумасшедшая идея не строить ментальный блок, который можно или обойти, или разрушить, а научить своё подсознание автоматически подменять мыслеобразы на лживые – таким способом, чтобы внедряющийся в разум человек этого не замечал и воспринимал всё за подачу чистой информации. В любом случае, идея требовала не сколько доработки, сколько серьёзного исследования и разработки концепций. Серьёзной преградой для этого было то, что в стуках имелось лишь двадцать четыре часа. Если было бы хотя бы тридцать шесть, жизнь казалась бы сладкой.

- Давай ещё раз, - устало потёр лицо ладонями Министр. – Попробуй не разбивать, а обходить блок.
Проклятые ментальные техники. А ведь в трактате было написано, что сознание само выберет себе самый подходящий механизм защиты – но пока что Серватиусу приходилось силой стимулировать разум сопротивляться.

by Hordus Mulciber

SERVATIUS SELWYN

Сэлвин, как он сам эгоистично считал, обладал достаточно полезным навыком, которые был развит едва ли не до размеров таланта: волшебник мог воспринимать информацию извне от любого субъекта, при этом достаточно удачно не обращая на неё основного внимания. Наверное, можно посетовать, что это. Дескать, безалаберность и прочие милые сердцу мелочи, но удивительным образом такой своеобразный «фильтр» ни разу не дал сбоя.
Мужчина потер глаза – казалось, что под веки песка насыпали. И спать очень хотелось. Серватиус вспомнил, как далёком зелёном детстве – когда впервые где-то то ли услышал, то ли прочитал что-то о ментальной магии – ему казалось, что подобные финты разума вообще не стоят никаких энергетических затрат. Ну что такого сложного, право, в том, чтобы вот взять и освободить ум от мыслей? В детстве не только такие вещи можно провернуть на раз-два! А теперь… Теперь казалось, что пробежать марафон – и то легче, ей-Мерлину.

Снова заклинание.
Снова ощущение, будто падаешь вверх.
Сэлвин не мог сказать, откуда у него такое описание самого первичного, начального процесса всплыло – вообще говоря. К поэтичным витиеватым описаниям маг был отродясь не склонен. Но тут, казалось, это было единственно подходящим вариантом – лёгкое, какое-то полуземное ощущение полуневесомости. Которое потом со стремительной скоростью тянет. Наверное, это что-то связано со зрительным контактом; Серватиус ведь читал, что мозг человека всё интерпретирует несколько иначе, чем это видит, собственно, зрительная система. Оказывалось, глаз видит всё вверх ногами, а уже мозг преобразовывает изображение в привычное человеку.
Маг ещё помнил, как задумался тогда: а с какой скоростью же обрабатываются эти данные и передаются, если мы этого даже не замечаем? Даже не задумываемся?..

Мимо промелькнуло размазанное воспоминание о каких-то бумагах и резолюциях, пролетела чернильница с перьями. При этом Пизгуд стоял, словно столп творения, буквально перед магом – его образ даже не расплывался и не шёл рябью, как было раньше. Чисто интуитивно мозг среагировал: Protego, но спокойное подсознание не вопило о вторжении.
Проскользнула недавняя мысль о том, что надо обходить блок.
Какой блок? Каким образом он выглядит? Визуалу-Сэлвину было крайне важно вообразить нечто почти реальное.
Стена? Тут же перед глазами возникло нечто, смахивающее на стену крепости, и провалилось куда-то вниз, чтобы позволить Серватиусу взглянуть на защитную схему в проекции с воздуха. Великая Китайская стена? Не подходит.
Не успел он принять это решение, как стена начала резко подниматься (или это он начал падать в своём же сознании?), пока не обратилась в бушующую водную стихию. Цунами? Это скорее элемент атаки. Не подходит.
Вал огня.
Не то.
Звёздное небо?.. Обнаружив себя внутри своего сознания, теперь больше напоминающего открытый космос (Сатурн можно погладить и с галактиками поиграться, кхм), Сэлвин несколько приуныл – это всё не то. Слишком ясно, слишком понятно для леггилимента. Противник узнает схему, вычислит путь к Солнечной системе, отыщет Землю. Слишком, слишком просто.
Сириус-А вдруг вспыхнул совсем рядом с глазами. Обратился в лицо жены.
Реакция последовала автоматически, практически бессознательно, и – мгновенно:
- Stupefy!

Это было такое ощущение, словно ты сам был огромным преогромным клубком воспоминаний, мыслей и сплетен, и кто-то, подцепив крючком бледную нитку в центральных слоях, тянул её наружу. Наверное, такую же неприятную ноющую боль ощущали те маггловские солдаты, которых врачи вынуждены были в полевых условиях войны зашивать наживо, без анестезии.
- Что это было? – резко, сухо и недружелюбно потребовал маг. – Почему такая ассоциация?
И с каким это пор он, Серватиус Сэлвин, привязывает образы к ассоциациям? У него иное мышление.
Министр сузил глаза, холодно посмотрел на Пизгуда. Вредный, оказывается, у Сэлвина Ступефай.
- Порядок? – тем же тоном спросил он, скользя по лезвию формальности.
- Давай ещё раз. Быстрее.

by Hordus Mulciber

Если бы Сэлвин был идиотом – чего отродясь за всю его жизнь вообще никто не мог себе вообразить даже в самых кошмарных и пропитанных ядом бреда снах – то уж точно мог бы признать, что рано или поздно ему влетит от мироздания за испытание судьбы на прочность и благочестие. Но что в чести в этом новом – обновлённом мире? Серватиус искренне полагал, что с воцарением нового порядка придёт конец прошлому и его личному предназначению. Но апгрейд случился не так уж и неожиданно, прошлое никак не отпускало, а с призванием вообще получалась полная незадача.

Скепсис на лице Министра явно был читаем даже с высоты парапета Астрономической башни, и поэтому комментировать включения Пизгуда о произошедшем даже смысла не было. Сэлвин, кА клюбой не особо глупый волшебник, знал, что тяжело в учении, а легко – в гробу, но делиться этой, без сомнения, одной из наиболее гениальных, когда-либо посещавших его голову мыслей, он не собирался.
- Печаль-беда, - не то не сдержался, не то пробурчал себе под нос маг, возвращаясь на исходную позицию.
Очередной толчок в сознание – ощущение. Будто глыбу льда пропихивают через мозг (эй! У него извилины, между прочим, а не лопасти мясорубки!), при этом не забывая с громким «Хлюп!» забрасывать щупальцы даже туда, куда отродясь бы и не следовало. Последнее Министр отмечал словно со стороны – словно вообще наблюдал за всем действом то ли сбоку, то ли в непонятной привычным параметрам реальности проекции. Удивительное ощущение, надо признать – когда на защиту разума не идёт никаких сознательных ресурсов, а всё на себя берёт не в меру агрессивно настроенное подсознание.
Кажется, Сэлвин, что называется, переучился.

Происходило что-то поразительное – он наблюдал с высоты птичьего полёта за тем, как на шахматном поле немыслимых размеров кто-то вёл битву не на жизнь, а на смерть.
Высшая окклюменция, - подсказал внутренний голос, который заставлял фигурки двигаться в нужном направлении. Серватиус даже успел поймать за хвост мысль о том. что на самом деле – и об этом следовало помнить – всё это происходит за считанные доли одной-единственной секунды, но скорость работы и уровень функционала человеческого мозга настолько высок, что в эту партию, как было известно Сэлвину, можно было играть на самом деле бесконечно.
Ну, или до того момента, как что-то не произойдёт.

И тут, разумеется, произошло что-то.
Нечто.
Или ничто?..
Квадратную шахматную доску исполинских масштабов вдруг быстро завертело вокруг центральной выпиленной оси, и фигурки начали разлетаться, словно заряженные ненавистью Непростительные, во все возможные стороны. Затем что-то где-то громко треснуло – у Министра скрутило виски так, будто в них ввинчивали раскалённые добела штопоры – черно-белая шахматная доска растворилась в ничем, став всем и исчезнув чуть более, чем полностью, и Сэлвин упал куда-то.
Это место напоминало длиннющую трубу такого диаметра, что маг как раз мог упереться руками в скользкие стенки, но её обрезанный край терялся там, в вышине – и Серватиусу казалось, что свет ковыляет к нему только для того, чтобы эпично громко сдохнуть. Мимо, по стенкам этой огромной трубы, этого мамонтского цилиндра, скользили символы, переливаясь призрачно-синим цветом (вот оно, Моргана дери, истинное призвание, а никак не Слизерин!), сменяя друг друга с дикой скоростью, складываясь в композиции странных воображений и почти утраченных воспоминаний. Он чувствовал, ощущал, что что-то идёт не так – и когда осознал это полностью, то оказался нигде.
Вокруг не было ничего, совершенно ничего, абсолютная тьма слепяще-белого цвета, в которой утопали ощущения и знания, и из которой не было выхода – потому, что этому состоянию не было конца.

Магическая субстанция Серватиуса Сэлвина отлично знала, где теперь скитается её владелец – в разгневанном и растревоженном подсознании.
Но ни практически не функционирующий мозг Серватиуса Сэлвина, ни его обмякшее и рухнувшее на пол без чувств тело этого уже не знали.

by Hordus Mulciber