Что-то в глубине души подсказывало Джонс, что она никогда не превратится в старую женщину в платье в цветочек, которая целые дни проводит в кресло-качалке за вязанием носочков для внуков. Поэтому Меган не боялась старости и собиралась стать бабушкой гордой и всегда следящей за собой. И эти ее принципы все больше сказывались на уже сегодняшнем поведении: Джонс нельзя было назвать "теплой" мамой, хотя она старалась давать своему ребенку все, чего он по ее мнению заслуживал. У Иоланды, дочери Мег, всегда были лучшие вещи, лучшие книги, хорошая еда, прекрасное образование. Мег никогда не говорила своей дочери, что та чего-то не может. Наоборот, она учила Иоланду жить с девизом "Не позволяй никому говорить, что ты ничего не можешь. Ты одна должна судить о своих способностях". В общем, Мег пыталась дать Иоланде все то, что не дали Джонс ее родители. И, наверное, за этим стремлением обеспечить ребенка самым лучшим, Меган, порой, забывала дать ему элементарное материнской тепло. Этим всегда занимался отец. Он с Иоландой гулял, водил ее по паркам развлечений, покупал ее игрушки, устраивал на курсы. А вот Меган являлась частым посетителем школьных праздников и собраний, потому что считала, что обязана следить за успехами и творческим развитием своей дочери.

Когда Иоланда появилась на свет, Меган не знала, радоваться ей или нет. Будущий муж, а Меган вступила в брак только через год, своим благородным поведением успокоил ее. На самом деле, он был рад, но в некоторой степени скрывал эмоции, потому что был напуган масштабом свалившихся на него обязанностей. Меган же, всегда помешанная на своей карьере, вскоре после рождения ребенка вернулась в Министерство, а у Иоланды были лучшие няни и учителя, которые компенсировали отсутствие родителей. Просто Меган в этот момент предстояло преодолеть сложнейшее карьерное препятствие, от которого зависело дальнейшее развитие событий. Конечно же Меган старалась освободить выходные и чаще всего у нее это получилось, но вздохнуть полной грудью она смогла только к концу 2004 года, когда Иоланде было три года. И все свободное время Меган стала проводить с семьей. Джонс поощряла все начинания своей дочери. Хотя какие начинания могут быть у маленького ребенка? Меган устроила девочку в музыкальную школу и первое время даже следила за тем, как проходят уроки, чтобы случайно не повторилось то, что когда-то случилось с Мег. Но преподаватели женщину успокоили, и она со спокойной душой "отпустила" Иоланду.

Больше всего Меган боялась, что у девочки не проявятся магические способности. Она действительно переживала, что девочка никогда не сможет полностью познать волшебный мир. Но она должна же! Это Меган магглорожденная, это она не способна все это прочувствовать. Но ведь Иоланда родилась от брака двух магов, а, значит, у нее больше шансов стать, как говорит Мег, "настоящей волшебницей"! Поэтому в одиннадцатый День Рождения Меган нервничала даже больше своей дочери. Джонс никогда не рассказывала ей о волшебном мире слишком много, и это больше походило на сказки перед сном. Мег утаила от Иоланды даже то, что когда волшебникам исполняется одиннадцать, им приходит письмо из Хогвартса. Джонс запретила и своему мужу говорить об этом, а знакомых и друзей из магического мира просила сдерживать себя. Она хотела, чтобы для девочки это было праздником, настоящим чудом. Но когда Иоланда получила письмо, не последовало никаких криков счастья или особенного восхищения. Девочка просто сказала: "Мама, я еду в Хогвартс".

Иоланда вообще девочка очень добрая, веселая, но относительно спокойная. Не развившийся ребенок, она тайна даже для своих родителей. Единственное, что они могли про нее сказать, так это то, что Иоланда очень способная. Она быстро все усваивает и учиться, ей не требуется много времени для тренировок. Еще девочка очень общительная и быстро заводит друзей. У нее очень много приятелей. Благо, Меган радовалась, что в этом смысле Иоланда не пошла в нее. На свою мать девочка похожа по внешности. Такой же всегда высокий рост, нестандартный для этого возраста, волосы шоколадного цвета, бледность. В этом смысле она была копией своей матери. И сейчас эта маленькая "Меган" шла рядом со взрослой Меган, крепко держа ее за руку. Иоланда боялась. Все одиннадцать лет она прожила под опекой своих родителей и мысль о том, что уже сейчас, в таком раннем возрасте, надо начать самостоятельную жизнь, очень пугало ребенка. Меган же беспокоилась о том, чтобы девочке в этой школе понравилось. Она уже не надеялась, что Иоланда будет воспринимать магический мир как сказку, какой она была для Джонс: то, как девчонка восприняла письмо, уже о многом говорило. "Маленькая Меган" все с большей силой сжимала руку Джонс и гордо смотрела вперед. Меган знала, что в данный момент ей также необходимо было присутствие отца: нужно, чтобы он просто шел рядом. Но муж все сказал до отправления: обнял дочь, подарил именной браслет, сказал сильно не буйствовать, и сохранить энергию курса так до пятого (по его мнению, настоящее веселье начинается именно тогда), кинул Меган пару фраз и пошел куда-то по направлению магазинов и пабов, сказав, что увидел старого хорошего друга. "Ну, как знаешь" - равнодушно сказала Меган и повела чуть ли не плачущую дочь к Платформе 9 3/4.

Остается чуть более пять минут до отправления поезда, и Меган с дочкой уже спешать. На секунду Меган остановилась и, оглядев платформу, смахнула проступившую слезу. Как давно она не была здесь! Столько воспоминаний, такие чувства. Меган всхлипнула и улыбнулась, на секунду отключившись от окружающего мира. Из "ступора" женщину вывела дочка:
- Мама, ты плачешь? - Иоланда смотрела на Джонс какими-то другими глазами. Это был взгляд любящий и теплый, не как обычно, когда в глазах дочери читалось какое-то равнодушие к окружающим людям.
- Нет, нет, все в порядке! - тихо произнесла Мег и, обняв, Иоланду, поцеловала ее в лоб, - Не шали, поняла меня? - Меган улыбнулась, а Иоланда, игриво посмотрев на Меган, тихо усмехнулась.
- Куда же я без этого?
- И, послушай, ты помнишь? Воспринимай только ту критику исключительно конструктивную! Не слушай болванов, которые захотят тебя унизить, - Меган снова крепко обняла свою дочь.

Джонс отпустила девочку, вновь взяла ее за руку и оглянулась в поисках остальных детей. Ее взгляд остановилась на толпе первокурсников. Меган и Иоланда двинулись в этом направлении. Мег легонько подтолкнула дочку к этой группе, а та через минуту уже со всеми перезнакомилась. А вот Меган остановилась где-то в двух метрах от первокурсников. Ее взгляд был направлен не на свою дочь, а куда-то вперед. Там, немного поодаль от группы учеников, Меган увидела знакомую ей женщину. Прекрасную и красивую индианку, а рядом с ней не менее симпатичного мальчика. Женщина же уже увидела ее и лучезарно улыбалась.
- Падма! - Меган ловко обошла толпу первокурсников и в считанные секунды настигла старую знакомую, - Падма, как я рада тебя видеть!

Джонс буквально набросилась на свою подругу и крепко-крепко ее обняла. Еще пол минуты Мег не хотела отпускать Патил: как давно они не виделись! Но стой они и дальше в таком положении, картина превратилась бы из милой в какую-то странную. Поэтому Меган отпустила Паду, оглянулась на секунду, чтобы проверить, как ее дочь (а та уже собрала вокруг себя компанию), и снова вернулась к семейству... уже не Патил. Взгляд Меган сфокусировался на маленьком мальчике, стоявшем рядом с Падмой.
- Твой сын, да? - улыбаясь, спросила Меган у Падмы, - Симпатичный малый. Познакомишь нас?  - Меган еле сдерживала слезы счасться: так радостно было у нее на душе.

Отредактировано Megan Jones (2012-06-10 18:53:09)

Меган никогда не понимала, как чистокровные волшебники могут вступать в брак с магглорожденными и полукровками? Они, по мнению Меган, хранители древних знаний и традиций, и вдруг с кем-то из тех, кто в волшебном мире оказался случайно? Как такое возможно? Естественно, с такими взглядами на жизнь Джонс долго не могла поверить Макмиллану, который еще с конца седьмого курса стал проявлять к ней интерес. Мег постоянно казалось, что в этом есть какой-то подвох. А подумайте о реакции окружающих! Это Джонс стеснялась такого внимания, а вот Эрни даже и не думал скрывать свой интерес. Всю жизнь Меган, верившая в сказки представлявшая себя героиней фэнтезийного романа, вдруг действительно стала главным героем любовного рассказа. Джонс, которая выросла в небольшом домике в Лондоне, которая жила в съемной комнате и в квартире своей подруги,  за несколько лет стала часть большого аристократического мира Британской Англии. Но не стоит думать, что все было так просто.

Представьте себе родителей Макмиллана, чистокровных волшебников, представителей семьи, некогда породнившейся с самими Блэками, владельцев огромнейшего поместья и обладателей невероятного богатства, к которым в один прекрасный день приходит сын  и приводит за руку свою подругу. Более того, он сообщает им, что встречается с Джонс уже не первый год и требует разрешения на помолвку, и, самое главное, она магглорожденная. Отец в гневе, мать в слезах, жизнь Меган рушится у нее на глазах. Но доблестный Макмиллан, который хочет жениться, но при этом не желает терять наследство, из-за чего ему в голову никогда не придет предложить Меган сбежать из этого «дурдома», просит девушку подождать в гостиной (в какой из?), а сам уводит родителей в другую комнату для серьезного разговора. И кто знает, что он там им наговорил, но через полчаса мать Эрни со счастливой улыбкой уводит Джонс в один из кабинетов, составлять план для «совершенствования». А что? Меган не должна делать все КАК аристократ, она ДОЛЖНА БЫТЬ аристократом, а посему за ее воспитание в этом плане взялась миссис Макмиллан. Подумать только, но в скором времени вся семья смирилась с выбором сына, правда вот отец Эрни еще долгое время придирался к любым мелочам.

Помолвка, после Джонс сообщает о том, что ее прекрасный Макмиллан, а она действительно его полюбила, хотя все еще опасалась, что это все какая-то злая шутка, скоро станет отцом, затем свадьба. Сколько же там было людей! Настолько пышная, веселая и дорогая, что еще долго о ней говорят, а заголовки в газетах пестрят строчками о том, что молодой потомок Макмилланов женился. Никто не верил. Ни друзья, ни враги. Вторые особенно насмехались над этой ситуацией. Каждый предполагал и настаивал на том, что Эрни пользуется Меган, что она нужна ему для каких-то целей. Но что может предложить магглорожденная волшебница, до определенного дня не занимавшая высокого положения, ни в Министерстве, ни где бы то ни было еще. Спустя столько лет их предположения не оправдываются, и этим злословящим полукровным и чистокровным девочкам приходиться кусать локти от зависти, потому что какая-то магглорожденая волшебница увела у них из-под носа одного из самых желанных женихов магического аристократического мира. Вернее, сам ушел. А потом получил «подарок»…

Прекрасная Иоланда – дочь Эрни и Меган Макмилланов – была чудом и самым настоящим «подарком» для отца и его счастливых родственников. Каждый их них, посмотрев в прекрасные голубые глаза этого маленького сокровища, забывал о том, что девочка полукровка, что Мег из семьи магглов, что Эрни нарушил, женившись, десяток древних традиций магических семей Британии. Но разве, глядя на этого ребенка, кто-нибудь волновался об этом? Меган, воспитывая свою дочь, теперь понимала, что различий между  магглорожденными и полукровными волшебниками на самом деле очень мало. И Иоланда, которая с первых минут жизни жила по правилам аристократического мира была ничуть не хуже чистокровных волшебников. Она была даже лучше. Хорошее начальное образование, прекрасные манеры, безупречное знание семейное истории, умение говорить, ходить, танцевать, изучение французского языка (похоже, Меган начинала догадываться, о чем говорил Макмиллан с родителями в тот день, когда привел Джонс в свой дом) - все это «сделало» девочку. Правда, веселые школьные друзья, приходившие временами в гости к Меган, считали Иоланду… чопорной и немного сухой. В отличии от Меган, которая с детства создавала правила жизни сама, дочке семейства Макмилланов с детства приходилось жить по уже установленным до нее законам. Тяжело ей или нет, Мег пыталась интересоваться у самой девочки, старалась  как-то «усмирить» старших родственников Макмиллана, но иногда ей приходилось слышать о том, что она все еще чужая для этого дома и навсегда останется такой. Джонс подозревала, что ее выжгут из семейного дерева после того, как она «уйдет». Но, наверное, это были всего лишь ночные кошмары и страшные мысли, вызванные усталостью от тяжелой работы и семейной жизни. Но Мег поддерживала на самом деле дядюшек и тетушек Эрни, старалась уберечь свою дочь от глупых слов «У тебя ничего не получится» или «У тебя нет совершенно никаких талантов», но, как уже говорилось, за этой розовой пеленой от желания обеспечить ребенку лучшие условия  для жизни, Мег забывала проявлять элементарную заботу… Вероятно, все тепло уходило к мужу.

Спустя годы Джонс поняла, что Эрни испытывает к ней совершенно теплые и чистые чувства. И за его заботой не скрываются никакие злые намерения, чтобы там не говорили эти завистливые светские львицы. Выходные у этой семьи только уходили на совместное времяпрепровождение либо вдвоем, либо с ребенком. Эти занятые люди никогда и ни в коем случае не назначали никаких встреч на субботу или воскресение. За всей этой работой и семейной жизни Меган, сама не понимая как, находила время для писем и встречи с друзьями. Совершенно избавившись от своей детской робости ко взрослому возрасту, Меган с легкостью заводила новые знакомства. Однако мало кто из этих людей становился больше, чем приятелем. Все внимание хаффлпаффки такого рода было направлено на старых знакомых. С кем-то она не общалась уже долгое время, и даже не писала писем, но кто-то стал для нее ближе и дороже, нежели в детстве.

Прекрасная Падма Патил… уже не Патил, в этой девушке Мег видела настоящего, истинного друга. Она часами сидела за письмами, а домовые эльфы уже через час уставали таскать для хозяйки все новую и новую бумагу. Как же много хотелось рассказать! И единственной возможностью были письма. Но с каждым годом времени становилось все меньше, и ни одна, ни другая спустя десятилетие уже не имели возможности подолгу сидеть за письменным столом. Ну, по крайней мере, с целью написать письмо другу. Все больше на столе было разных счетов и документов, сообщений от коллег и работодателей, а приятельские письма сразу же после прочтения убирались в дальний ящик стола, потому что сил уже не было писать ответ. Только к концу недели в один  из тихих вечеров Меган доставала письмо и начинала писать. Так же как и раньше, строчка за строчкой безупречно красивым почерком, невероятным слогом заполнялась бумага. Не нужно было фантазировать, потому что жизнь итак наполнена безумно счастливыми событиями, поэтому Джонс писала правду. Но одного письма, пускай и очень длинного, не достаточно для того, чтобы рассказать все в самых красочных событиях.  Но у каждой из тих двух была своя насыщенная семьей и работой жизнь, поэтому с каждым месяцев, нет, даже годом, было труднее находить время для встреч. В конце концов, Падма и Мег вообще не смогли встречаться. Хотя Джонс грезила с каждым месяцев все больше о встрече со старой подругой. Добрая Патил всегда всей поймет и выслушает, она единственная, кто могла бы сказать что-нибудь нормальное об отношении этих чистокровных чопорных  магов с преодолевшей трудности аристократической жизни Джонс. Сколько бы они вспомнили о ранней жизни, о чем бы поговорили, как бы посплетничали, вот только бы встретиться…

И судьба, как это всегда бывает у Меган, дарит шанс. Кто бы мог подумать, хотя это не так удивительно, как кажется – платформа 9 и ¾, - Мег и Падма наконец-то встретились! И сейчас эта красивая индианка стояла перед бледной и в черном строгом  платье Меган и улыбалась счастливой улыбкой. Время для Джонс будто бы остановилась, и она забыла о всех трудностях, салившихся на нее в последние недели.
– Понял, Дэни? Тебя назвали симпатичным, а тетя Меган знает толк в красоте. Последний раз она видела тебя в два года. Ты тогда ещё всё никак не мог привыкнуть к горшку, - Меган усмехнулась. Добрый юмор Падмы всегда был ей по душе, и что-то внутри подсказывало, что Дэни, ее сын, явно пошел в мамочку. И Мег уже начинала беспокоиться, – Познакомься, это Меган. Мы учились с ней на одном курсе когда-то. Ну и плюс я рассказывала тебе о ней, помнишь?
– Конечно, помню, что за вопросы? Вы ведь с мамой учились ещё в прошлом веке? –  озорным тоном произнес Дэни, усмехнувшись. Меган посмотрела на него взглядом пьяного жирафа. Ее предположение было оправдано. Только явно юмор Падмы был разбавлен юмором какого-то другого человека.
– Ага, вместе с Гарри Поттером, - Мег лишь тихо рассмеялась, когда миссис Патил предоставила мальчика «судьбе», то есть за ухо отвела его к друзьям и знакомым. Подумать только, а ведь и они, и Падма,  и Мег, были когда-то такими же, маленькими, веселыми и озорными, вечно развлекающимися, и думать не думающими о проблемах взрослого мира. Меган грустно вздохннула от нахлынувших воспоминаний.

– А где твоя девочка? Что-то я её не вижу… Она ведь первый раз, да? Я попрошу Дэни присмотреть за ней, хотя не факт, что после этого она вернется домой всё тем же милым ребенком, - спросила Падма.
– А, вон стоит, с другими первокурсниками знакомиться, - Меган указала рукой в сторону небольшой группы детей, - Иоланда, подойди к нам пожалуйста! – Меган даже не кричала. Она всего лишь чуть повысила голос, что заставило этих самых первокурсников вздрогнуть от неожиданности. Иоланда театрально закатила глаза, приказала новым знакомым ее подождать  и направилась к Меган и Падме, - Отдам ее в актрисы, - тихо заметила Мег, - Это было бы замечательно, я на счет Дэни. На счет ее правильности я уже не беспокоюсь. В случае нарушения какого-то правила, ей придется иметь дело  не со мной и даже не с отцом, и она это знает. Кстати, тебя я тоже предупрежу, не удивляйся, если твой Дэни вернется домой правильным мальчиком, - Меган улыбнулась. Иоланда как раз подошла к взрослым и уже с ожиданием чего-то грандиозного смотрела на мать.
– Прости, что отвлекла, - гордым тоном сказала Джонс, - Это Падма. Помнишь ее? Она пару раз к нам заезжала, правда ты тогда была очень маленькой, - Иоланда утвердительно кивнула и улыбнувшись самой своей доброй улыбкой протянула Патил правую руку, - У нее есть сын, его зовут Дэни. И… он будет за тобой присматривать, - Иоланда удивленно подняла левую бровь, - да-да, я знаю. Но тебе даже, думаю, понравится. Можешь даже попробовать его перевоспитать… в лучшую сторону. Думаю, Падма не будет против этого. И, да,  я знаю, чему тебя учат Макмилланы, хорошие манеры и все дела, но если этот симпатичный малый достанет тебя своими шутками, ты знаешь что делать, - даже у Мег с Иоландой, как у настоящих матери и дочери, были свои секреты. Меган подмигнула Падме, шепотом заметив, что ей не нужно беспокоиться – младшая Макмиллан девочка приличная и бить никого не будет. А дочка, не сказав ни слова, но жестом поманившая за собой новых знакомых будущих ее сокурсников, направилась к Дэни. Тот, стоя к взрослым спиной, а лицом - к своим друзьям, рассказывал какую-то занимательную историю. Его рассказ был самым наглейшим образом прерван на самом интересном месте: Иоланда, легко ударив Дэни по плечу, а затем, упершись в это же место локтем, сказала нечто вроде: «Да-да, а потом ворвался он с огромным мечом на перевес и победил дракона, я угадала?» - Иоланда улыбнулась присутствовавшим первокурсникам и второкурсникам, отпустив Дэни, подмигнула ему, и, встав в центре образовавшегося круга из учеников, громко представилась.
– Ставлю десятку, что она его сделает, - сказала Мег, не скрывая своего удивления. Иоланда, конечно, всегда собиралась вокруг себя людей, но чтобы вести себя так. Хорошо хоть родственников здесь нет. Но Макмилланы Макмилланами, но они сейчас не важны, потому что в эту самую секунду перед Джонс стоит ее любимая Падма, встречи с которой Меган желала, как уже отмечалось, долгое время.

– Как у тебя дела? Как устроилась? В письмах всё так кратко, расскажи поподробней! – и вправду, никакой бумаги не хватило бы рассказать обо всем.
– Ну, не знаю с чего начать. Помнишь, я как-то рассказывала тебе о том, как же родители Эрни меня приняли? Он там с ними о чем-то говорил целых полчаса, а после его мать вышла со счастливейшей улыбкой и потащила меня в кабинет, выбирать мне платье и составлять графики встреч с разными учителям. Знаешь, теперь, смотря на то, как дядюшки и тетушки моего мужа воспитывают Иоланду, я начинаю догадываться о том, что же это был за разговор, и какие условия Макмиллану были поставлена. Не очень приятные мысли. В любом случае, думаю, до самой старости правды я так и не узнаю. И, более того, я скажу, что их методы воспитания. Посмотри на нее, - Мег кивнула в сторону дочери, - о том, что она из аристократической семьи, можно догадаться только по одежды. Не удивительно, что Макмилланы боялись отпускать Иоланду в Хогвартс, считая, что там ее испортят, - Меган покачала головой и скрестила руки на груди, посмотрев куда-то «сквозь» пробегающих мимо людей, - Я удивлена, как они все не бросили и не ринулись всей толпой провожать ее в Хогвартс. На самом деле, на наши с Эрни отношения это никак не влияет. Когда мы вместе, на словно бы снова по двадцать лет и время останавливается. Правда, у нас обоих очень много работы сейчас. Вот, дочь отправим сейчас, график будет как-то посвободнее, - Меган расслабилась, опустила руки, стряхнув соринку с дорогой юбки, и улыбнулась Падме, - А у тебя как жизнь?
Дети, отдав свой багаж работникам, громко шутя и смеясь, забирались в поезд. Иоланда, улыбнувшись, помахала Меган, на что та уверенно ей кивнула и широко улыбнулась.

– Помнишь? - Мег обратилась к Падме, - Когда-то и мы так уезжали… Пойдем поближе, поезд уже отправляется, - Меган взяла Падму за руку и отправилась по направлению к вагону, где устроились дети, в том числе Иоланда и Дэни, распределившись по «комнаткам».

Отредактировано Megan Jones (2012-06-10 22:17:33)

Меган не знала, на какой факультет попадет Иоланда. Можно было сделать ставку на Слизерин, но, поймите, общество новость о том, что Макмиллан женится на магглорожденной волшебнице, не особо обрадовала магический мир. Это означало, что попади Иоланда на факультет «змеи», ее ждут насмешки, издевательства, и она вполне себе вернется домой обиженным ребенком, который будет злиться на свою мать из-за ее происхождения и на отца за ее «глупость». Поэтому, можно сказать, что Меган даже немного боялась. Она была бы вполне себе счастлива, если бы шляпа отправила Иоланду на Хаффлпафф, тогда можно было бы говорить о какой-то там династии и молиться, что внуки окажутся на этом же факультете. Но это срабатывало только со Слизеринцами и Уизли-вечными-Гриффиндорцами. Хотя Джонс и не знала, куда попали их потомки.

Она и не волновалась на этот счет. Последнее время Джонс думала скорее о втором ребенке. Хотя мысль ее эта несколько пугала. Снова родить означает вновь на несколько лет попрощаться с продвижением по карьерной лестнице и засесть за написание книг и учебников. Это торможение всегда удручало Джонс. Она, конечно, привыкла и умеет ждать, но скоротечность времени пугает Мег не только в свете внешности, но и в деятельности, в бытовых жизненных делах. Джонс боялась и того, что Макмиллан может ее бросить. Хотя, с чего бы это? Она знала, что он ей не изменяет и никогда не будет этим помышлять. Она знала, что он ее любит такой, какая она есть. И Джонс хотела продолжить свою карьеру в Министерстве, проработать там до скончания своих дней, потому что чувствовала, что это для нее, что только там душа мечтательной хаффлпаффки находит покой. Как будущая глава отдела Джонс, конечно, может позволить себе вольности, но все же это не прилично – поступать не по законам. В общем, этот вопрос всегда волновал Меган и сейчас, когда Иоланда уезжала, и Мег догадывалась, что теперь они будут проводить очень мало времени вместе, у Джонс внезапно проснулось какое-то материнское начало. Хотя это отрицает и предпочитает ни с кем об этом не говорить. Отчасти от того, что боится реакции мужа, которому итак с Меган нелегко.

Итак, Меган знала, что свою жизнь Падма посвятит квиддичу. Хоть внезапная встреча с магглом и последующая любовь сильно подпортили идеальный сценарий, Патил все-таки вернулась к игре, и Джонс искренне надеялась, что больше не случится ничего, что могло бы помешать воплощению прекрасной мечты. Меган никогда не видела смысла в квиддиче, ровно, как и в разных маггловских видах спорта, например, в футболе. Но тем не менее, с возрастом становилось понятно, что это работа и не более того, просто кто-то становится идеальный врачом и находит спокойствие именно в этой профессии, а кто-то играет в футбол и не может найти что-то, что доставляло бы удовольствия больше, чем этот спорт. Когда Падма сказала про ревнующего мужа, Джонс могла поклясться, что ее выражение лица стало на секунду каким-то грустным. Но еще в детстве наученная не лезть в чужую личную жизнь и не изменившаяся в этом плане за столько лет Джонс не стала вдаваться в подробности, понимая, что ее советы ничем не помогут, и Патил вероятно будет неприятно, что кто-то позволил себе вторгнуться в ее мир.

- А как все наши устроились, не знаешь? А то я их только перебежками и вижу? - спросила Падма. Меган лишь пожала плечами в ответ.
- Я как-то близко с ними не общаюсь. Ставлю доллар, что кто-то из них подался в квиддич, а, Падма? Что касательно Бута, например, мне всегда казалось, что у него будет творческая профессия, - Меган тяжело вздохнула и поспешила отвести глаза. Прежних любовных чувств к Теренсу у нее почти не осталось, но все же вспоминать о своей первой любви было труднее, чем о чем-то другом. Джонс и Патил уже минуту как стояли держась за руки перед вагоном и провожали других, - про остальных ничего не знаю. Видела, правда, знакомых в Министерстве. Грейнджер, например, или Поттера, - Меган осмотрела площадку и даже увидела упомянутых знакомых в толпе, которые, правда, совсем не обращали на подруг внимание. Но не вечно поезду стоять на одном месте, и вскоре он уж был далеко.

Джонс с облегчением вздохнула. Она, конечно, очень хотела бы отправить вместе с детьми, снова пройти распределение (кто знает, может ее отправят на другой факультет), сесть за факультетский стол и вновь пережить все то, что случилось. Ну, это не касается Войны. Мег помнила, сколько людей тогда погибло, и ей не хотелось еще раз пережить и это. Однако, она ничего не имела против приключений. Да хоть сейчас! Сорваться и убежать вместе с Падмой Патил навстречу приключениям и закату, как в старые добрые времена. Да вот только мы уже не те… Расстроившиеся в жизни, создавшие семьи, а некоторые и изрядно подсевшие на алкоголь… Кстати, о нем.
– Зайдем? – Патил указала на самый близкий к ним паб, и подруги отправились к нему. Оттуда выбежал Макмиллан, веселый, смеющийся и куда-то пошел с двумя другими мужчинами, так знакомыми Мег.
- О, опять школьные друзья, - тихо произнесла Меган. Через несколько минут она вместе с Падмой сидела за самым удобным столиком в кафе, так отлично поставленном у окна. Заказав себе кофе, Джонс откинулась на спинку удобнейшего диванчика, обитого красной тканью и тихо заговорила:
- А знаешь, - начала она – время идет нестерпимо быстро. Лет двадцать с лишним назад нашу семью обрадовал заявившийся к нам в дом работник с Министерства, а моя дочь отправляется в Хогвартс. Тогда, будучи ребенком, несмышленым и мечтательным, хотя я и сейчас не изменилась, я и подумать не могла, что мир полон чудес, - понятно было, что Мег говорила о Хогвартсе, о том, что происходило в их с Падмой годы обучения, о своей «Истории Золушки» и о всем прочем, о чем маггловские дети могут только мечтать, даже не задумываясь о реальном существовании этого.

Падма говорила, говорила, говорила. А Меган, мягко улыбаясь, слушала свою подругу. Для Джонс была важна сама девушка, нежели ее речи. Меган пыталась за эти недолгие минуты, что подарила ей судьба, рассмотреть Падму, запомнить каждую ее особенность, будь то глаза, губы, родинки... Все, что в воспоминаниях станет ее более прекрасным. Почему же Джонс уже думала исключительно о воспоминаниях? Нельзя точно сказать, но Меган как будто бы уже отсчитывала дни, которые ей выделила жизнь. В какой момент это начало, хаффлпаффка сказать не могла, просто в одно не совсем прекрасное утро Джонс проснулась с подавленным настроением, впала в депрессию, как модно стало говорить, и ее мысли перестали быть радужным. Возможно семья Макмиллана сыграла в этом роль, может, даже дочь имеет к этом отношение, но Меган никого не винила, а просто тихо собиралась доживать свой век. Появившаяся на горизонте Патил, наверное, подарила Меган какую-то надежду, одним своим присутствием разжигала огонек, таившийся где-то внутри. И, Мерлин, какие же Джонс посещали мысли в этот момента: она думала о том, чтобы предложить Падме вот сорваться сейчас и сбежать, путешествовать, совмещать это с игрой в квиддич, а Джонс же будет всюду следовать за свой подругой, свободное время посвящая осмотру достопримечательностей и активному отдыху... Но ведь это всего лишь мимолетные мысли, ведь так? Джонс не сможет оставить Макмиллана одного на такое долгое время. Кто знает, что с ним теперь, после свадьбы, дождавшись, наконец, подходящего момента, может сделать его семья?

Официант принес Меган горячий черный кофе, без сливок и сахара, как с недавних пор любила хаффлпаффка, и Падма закончила первую часть своего рассказа. Наверное, это случилось слишком неожиданно, из-за чего в воздухе повисло тяжелое молчание, но Меган собралась с мыслями и, наконец, заговорила::
- О, да, Парвати... Мои с ней отношения так и остались неопределенными. Наверное, я на последних курсах, скорее, ее не любила. Ну, ты понимаешь почему, - да сколько можно помнить свою "первую любовь"!? - Правда, потом все как-то утихло, и я перестала обращать внимание. Кстати, как она? Дети, может быть, или посвящает всю себя карьере? - Меган отпила немного горячего кофе, помолчала, а затем продолжила - А ведь почти все мои лучшие друзья были с Ревенкло. Помню, мы еще как-то шутили на эту тему. Но я была рада. На этом факультете, исходя из моего опыта, учатся потрясающие люди, умные, творческие. Иногда, конечно, безбашенные, но, что поделать, все мы не без этого. А вот своих ребят я не очень помню. Только Сьюзан, Эрни, еще, может, кого-нибудь, так уже и не скажешь, всегда крайней была... ну, в том смысле, что с вами бегала, да от Малфоя пряталась на седьмом курсе. Что-то ему там в моих взглядах не понравилось, но мы там уже после войны уладили все наши проблемы. Кстати, у него же сын есть. Правда, маленький еще. Скорпиусом зовут. Я слышала просто, - Меган снова отпила немного кофе - Я, кстати, не с таким уж и ужасом вспоминаю слизеринцев. Нормальные ребята, многие сейчас успешные работники. Нет, тем, которые давно там учились и примкнули к Темному Лорду не совсем комфортно, но все-таки. И... Подожди... Ты только послушай: ТЕМНЫЙ ЛОРД. А ведь мы когда-то все произносили не то, что прозвище, имя его боялись сказать вслух, либо отзывались с каким-то презрением. А я вот говорю, и все это уже кажется каким-то отголоском прошлого. Он похож на злодея из книжки. Ну, вот как ты сказала. Будто бы мы герои какого-то романа. Кстати, я в детстве помышляла этим, считала себя кем-то вроде центрального персонажа фэнтези истории. Я не говорю, что это плохо, ведь, посмотри, я ведь фактически Золушка, Мерлин! - Меган рассмеялась и допила свой кофе.

- Я бы вот тоже от пива не отказалась, а то от этого кофе уже противный привкус во рту, - Меган позвала официанта и заказала себе кружку - А история веселая. Помышляли вы, конечно, наверное, с первого курса. А не заседали, как я, в этот сухой библиотеке. Я ведь, вот, чтобы очень часто, и в компании большой, в Хогсмид стала бегать, когда с вами со всеми познакомилась. Я уверена, что если мы еще немного посидим, - официант принес пива - то сможем вспоминить десятки интереснейших историй про наших походу в эту деревню, - Меган отхлебнула пива и радостно кивнула Падме, подтвердив, что оно великолепно, такой острый вкус молодости.

- Мужа ищешь? - тихо спросила Джонс, проследив за действиями подруги - Пошел, наверное, в этот магазин магических сувениров за углов, или, не буду поздравлять, его уволокли старые друзья. Если второе, то на сегодняшний вечер он для тебя потерян, - Джонс понимающе улыбнулась. Она бросила случайно взгляда на окно и заметила поодаль стоящего у какого-то магазина Макмиллана в компании знакомых и для Меган приятелей. "Гуляет" - вздохнула девушка. Ей почему-то очень захотелось позвать его куда-нибудь, устроить по-настоящему романтический вечер, как тогда, лет тринадцать назад, когда их отношения только-только начинали развиваться и не были омрачнены бытовыми проблемами. Когда они последний раз гуляли под звездами?

Но сейчас важным были не Макмиллан, а сидящая напротив Меган Падма, и пора было воплотить свою мысль в жизни:
- Слушай, ты никогда не хотела хотя бы на месяц сбежать из дома и заниматься тем, чего бы в обыкновенное время ты себе не позволяешь? Например, купить дом на колесах и исколесить всю Англию? Или уехать в Нью-Йорк на пару недель и все вечера проводить в самых модных клубах города, раз за разом опустошая все больше стаканов, танцуя, я не знаю, на барных стойках? Или, например, сбежать с бродячим театром и выступать на площадях, развлекая народ? - глаза Меган загорелись, сердце бешено колотилась. У нее было жестокое ощущение, что Патил откажется, скажет нет   и назовет подобные мысли безрассудством: рассчитывать сильно нельзя было. Но где-то в душе теплилась надежда, которая заставила Меган забыть о том, что ей уже, черт возьми, тридцать два года, и она каждый день зачеркивает цифры в календаре.