То безграничное чувство счастья, которое пронизывает человека, когда он вытягивает в лотерее под названием Жизнь выигрышный билет, буквально пронизывало меня. Я была полна до краев чем-то восхитительным, обнадеживающим, со всех сторон искрящимся и великолепным - и это только потому, что мне удалось устроиться на работу, которой я бредила последние месяцев шесть. Конечно, до воплощения в жизнь заветной мечты мне было далеко, но меня так неудержимо тянуло в "Пророк", что я просто диву себе давалась. Никогда не думала, что захочу связать свою жизнь с работой репортера, но находила себе оправдание в том, что сильно засиделась на месте и мне хочется оказаться в бурлящей, кипящей страстями, непредсказуемой жизни газетного фотографа.

Перед собеседованием я совсем не волновалась - почему-то, когда люди начинают паниковать и теряться, я собираю весь свой запас сил для того, чтобы в стрессовой ситуации держаться достойно. Я понравилась главному редактору, и он предложил мне месячный испытательный срок в "Пророке" в качестве фотографа. В ближайший понедельник должен был состояться мой первый рабочий день, но я также не испытывала страха - наоборот, чувствовала душевный подъем. Я знала, что на меня никто не будет возлагать непосильных задач, но понимала также, что у меня появился шанс проявить себя, который ни в коем случае упускать нельзя. Стажеров обучали специальные люди, с которыми я обязательно найду общий язык - я была в этом уверена. Немного подъедало мою радость осознание того, что в новом коллективе не всегда радостно встречают новичков, но была готова к любому, даже самому печальному раскладу. Мне нужна была эта работа не столько потому, что денег, которые я получала за иллюстрации, хватало только на самое необходимое, сколько потому, что я нуждалась в новых впечатлениях и знакомствах с умными, талантливыми людьми, - в том, что именно такие работают в "Ежедневном Пророке", я почему-то не сомневалась. Таким образом, моя жизнь перешла на новый этап, и только от меня зависело то, насколько качественным он будет.

Знакомьтесь - Мелисса Айронс, девушка девятнадцати с половиной лет, выпускница Хогвартса, художница, ныне - стажер на должность фотографа. Помпезно звучит, правда? Мне самой не верилось в то, что я действительно являюсь этим человеком. Именно такие мысли посещали меня, когда я утром собиралась для своего первого рабочего дня. Я нервничала, но то было просто приятное возбуждение от осознания того, что меня ждет множество новых лиц и событий, а не стресс. Я выпорхнула из дома в прекрасном настроении и помчалась навстречу новому дню.

В общем-то, в тот момент, когда я переступила порог офиса, и началось самое интересное. Я познакомилась со своим руководителем, - приятная женщина тридцати с хвостиком лет, - выслушала необходимые наставления и стала просматривать примеры работ штатных фотографов и репортеров. Профессиональный уровень был весьма высок, и мне до него было еще далеко. Впрочем, меня успокоили - при достаточном усердии и трудолюбии здесь можно было научиться всему даже не за месяц, а недели за две. Оказалось, что в первый день мне нужно хорошо ознакомиться с тем, с чем мне предстоит работать, фотографировать мне разрешалось только со второго и третьего дня, и то - в присутствии старших коллег. Так мой день и проходил - в бумагах, фотографиях, диалогах с руководителем. Ближе к обеду она предложила мне познакомиться с остальными работниками "Пророка", и я наконец вынырнула из своего убежища - мой стол загораживал огромный стеллаж с документами, и я была вроде как отрезана от внешнего мира. Я направилась к столам, за которыми старательно делали свою работу другие, пока незнакомые мне люди.

- Добрый день, - довольно отчетливо произнесла я, и все, как по команде, оторвались от записей и посмотрели в мою сторону. В то время, как моя руководитель объясняла, кто я такая, я обвела взглядом помещение и остановила его на одном конкретном человеке. Я не понимала, что за чувства всколыхнулись у меня внутри - то ли удивление, то ли ностальгия, то ли воспоминания о том, что было уже довольно давно, - но они были приятными. Когда моя руководитель стала говорить имена каждого, кто работает здесь, и дошла до Дако, я улыбнулась и подмигнула ему. И только когда я вернулась к своему рабочему месту, крепко призадумалась о том, насколько же неслучайны случайности. Я не вспоминала о Грее уже давно, мы несколько лет не общались, - о чем там говорить, если с родным братом последние полтора года я виделась только по праздникам. Я выросла, изменилась, я даже выглядела по-другому, и я не представляла, каким человеком стал он за... сколько? Почти четыре года.

Подумав о том, что неплохо было бы поболтать с ним как-нибудь вечером и узнать, как складывается его жизнь, я вернулась к работе.

Остаток дня прошел спокойно. Я стала вникать в структуру организации, примерно поняла, что от меня требуется, задала несколько вопросов своей руководительнице и получила на них исчерпывающие ответы. Ближе к вечеру к моему столу подошел Дако с чашкой в руке; я оторвалась от бумаг, с благодарностью взяла принесенный чай и не без удовольствия приняла приглашение погулять по городу после работы. Мы разговаривали, как старые друзья, которые не виделись много лет, - оно так и было, в принципе, - но мои новые сотрудницы, скорее всего, посчитали это новым поводом для сплетен.
Чай оказался очень вкусным, новая работа, судя по тому, что я успела увидеть за день - интересной. Коллег я пока не узнала, но мне всегда нравились пронырливые девочки, которые знали всегда все и обо всех, они мне казались какими-то невероятными существами , способными сохранять выдержку в любой ситуации. Дако... время, которое я когда-то провела с ним, было сказочным, и я всегда вспоминала его с теплотой. Но я выросла и сильно изменилась за то время, что мы не общались, - оно пришлось на переломные моменты моей жизни, - и не могла предугадать того, что случилось за это время с ним.

- Идем, принцесса? - парень галантно предложил мне свою руку, и я облокотилась о нее. Мы не торопясь стали ходить по улицам столицы; я с удивлением озиралась по сторонам - как же давно я не гуляла по городу! - и наслаждалась видом, запахами и людьми, которые торопились каждый по своим делам. Мне подумалось вдруг, что именно такие моменты и нужно фотографировать - мальчишка в старом растянутом свитере, наверное, с плеча старшего брата, крутил педали велосипеда и нарочно проехался по луже. Стройная девушка в сочном оранжевом платье вышла из булочной, держа в руке большой эклер. Она закрыла глаза, когда откусила кусочек пирожного. Резкий порыв ветра выдернул из волос другой девушки белую ленточку - и та, словно в танце, улетела от нее навстречу Жизни. Все вокруг дышало, пульсировало, танцевало и пело, а я, идя под руку с Греем, просто наблюдала за этим.
Весна в этом году пришла очень рано; на улице уже было довольно тепло, ласковое мартовское солнышко согревало заледеневшие за зиму людские тела и души. Своей ладонью я пыталась словить небесный лучик, но у меня, к сожалению, ничего не вышло; я рассмеялась, и, зная, что Грей поймет меня правильно, просто заключила его в объятия. В тот момент, когда я положила свой подбородок на его плечо, я вдруг ощутила, что мне чертовски уютно.

- Как дела... - я задумчиво устремила свой взгляд вдаль. Прежде чем продолжить, я тщательно обдумала свои слова. - Ты знаешь, юношеский максимализм после окончания школы меня так и не отпустил. У меня на руках был аттестат, самый настоящий, пусть и не с самыми лучшими оценками, я была свободна и безумно хотела рисовать. Я была амбициозна и мечтательна, и не хотела верить в то, что в моих услугах не особо-то и нуждаются люди, к которым я так стремилась. Я осталась не у дел, но, по крайней мере, мне удалось каким-то чудом найти себе работу. Я стала иллюстратором детских книжек, - горько усмехнувшись, я посмотрела парню в глаза. - Работы было немного, платили за нее копейки... я просидела дома год, а потом мое терпение лопнуло. Я опустошила свои сбережения, купила фотоаппарат и пошла на курсы. Теперь я работаю здесь, ты - мой старший коллега. Даже странно... Странная штука Жизнь. У меня до сих пор не укладывается в голове, что умница Дакота Грей выбрал стезю журналистики - перед тобой было открыто куда больше дорог, чем передо мной. Как тебя занесло в "Пророк"?..

Где-то далеко парень с девушкой прогуливались по полю, усыпанному ярко-желтыми одуванчиками; они смотрели в небо, пытались определить, на что похожи облака, проплывающие над их головами, смеялись, целовались... Они не знали, что такое магия, что такое "Ежедневный Пророк", суровый климат Лондона и понятия не имели о Хогвартсе. Но они были счастливы настолько, что им не было до этого никакого дела - и необходимости в этом знании не было никакой.
Где-то далеко женщина в бедном, прохудившемся одеянии благодарила Бога за то, что у нее и ее детей сегодня будет ужин. Женщина тоже не думала о магии, - она думала о том, что наконец-то ее малютки, засыпая, не будут плакать от голода, а их лица в кои-то веки будут светиться от радости.
Где-то далеко, под дверью роддома, нервно курил парень, ожидая вердикта врачей. Не было суждено улыбке появится в этот вечер на его лице; его жена погибала вместе с неродившимся ребенком. Ему тоже было не до магии, потому что он и без нее чувствовал, что что-то идет не так.

По улицам Лондона с арбалетом наперевес гулял маленький кудрявый ребенок - он выискивал своих новых жертв.

То была Жизнь во всем своем многогранном проявлении - та самая, о которой мимоходом упомянула Мелисса, на самом деле не осознавая, о чем говорит.

А потом мы свернули куда-то в сторону. Вид на столичные джунгли вперемежку с самыми совершенными детьми природы - деревьями, - открывался чудесный, и людей здесь было гораздо меньше, чем раньше. Будь у меня другое настроение или менее интересный спутник, я бы, скорее всего, оборвала беседу и заняла ближайшую лавочку, чтобы порисовать - альбом и карандаш всегда были со мной, лежали в сумке, перекинутой через плечо. Но так уж сложилось, что беседа со старым другом была мне куда интереснее, чем дивные виды Лондона, раскинувшиеся передо мной.

Я слушала его и не верила своим ушам. Всегда мечтал о работе в газете, да?.. Только после одной этой фразы я могла бы смело заявить, что никогда не знала Дакоту Грея.
Наше общение всегда носило некий сказочный, нереальный характер, но даже я - девочка-мечтательница - не могла не подметить, какой у него дивный голос. Дако умел говорить, умел поигрывать интонациями, умел заворожить своим говором абсолютно любого собеседника. В нашей компании, как правило, все замолкали, когда экс-рейвенкловец начинал что-то рассказывать - и неважно, что это было: анекдот, случай из жизни или какой-то важный вопрос, касающийся, например, политики. Не спорю, что так мне могло казаться раньше, когда я им была серьезно увлечена, но... Зная об этой особенности, я была уверена, что Грей свяжет свою дальнейшую жизнь с ораторским искусством - я представляла его то спортивным комментатором, то радиоведущим, то даже преподавателем, втолковывающим студентам прописные истины. Наверное, из него вышел бы неплохой педагог...

- Твоя точка зрения разумна, - кивнула я, улыбнувшись. Если даже Дакота и решил выбрать себе отличную от моих представлений жизнь, это вовсе не означало, что я как-то разочаровалась; наоборот - интерес к нему возрос еще больше. Я всегда любила людей, умеющих удивлять, а Дако, похоже, в полной мере обладал этим даром. - Скажи, - встрепенулась я, - у тебя, похоже, большой опыт работы в газете, и ты наверняка сможешь мне объяснить одну вещь. Работа репортера в чем-то похожа на работу скульптора - из бесформенной массы он создает произведение искусства, репортер же из скопища разномастной информации создает свои статьи. Но ведь есть какие-то рамки, какие-то ограничения, что ли... Свобода слова - это чудесно, но она не распространяется на работников газет, тем более, газет такого формата, как "Ежедневный Пророк". Поправь, если я ошибаюсь. Вопрос заключается в том, что... тебя не смущают поставленные рамки или ты умеешь их обходить? Если честно, этот вопрос волнует меня больше всего...

...и все. Намечавшийся серьезный разговор лопнул, как большой мыльный пузырь, отливающий на солнце всеми цветами радуги. Оказавшись в его объятиях и услышав про дракона, я запрокинула голову и заливисто рассмеялась - подурачиться я любила всегда, этот момент исключением не был. Я провела ногтями по подбородку Грея, отстранилась и, покопавшись в сумке, достала свой дежурный походный фотоаппарат. Для профессиональной съемки он не подходил по одной простой причине - он был любительским, компактным и удобным, качество тоже было средним, но я не придавала этому большого значения. Так же, как и альбомные листы с карандашом, фотоаппарат был неизменным атрибутом моей сумки; и то, и другое я использовала по назначение только под определенное настроение.

Повертев в руках камеру, я вопросительно посмотрела на парня. Мне хотелось сделать для него несколько снимков.

Отредактировано Melissa Irons (2012-10-08 22:52:43)

- Понимаешь, в чем дело, - подхватила я Дако сразу же, как только он закончил свой монолог, - я уже задумывалась о карьере журналиста в "Пророке", с той самой минуты, как только мне сказали, что я могу прийти на стажировку. Я жутко амбициозный человек, я везде стараюсь найти какие-то перспективы для себя. Именно поэтому мне нужно знать всю подноготную, чтобы найти для себя удобные лазейки - они есть везде и всегда, - я направила объектив камеры на Дако и несколько раз щелкнула затвором. В первый раз он вышел задумчивым, а вот во второй - улыбался. От него веяло чем-то очень хорошим и солнечным; я ни минуты не сомневалась в том, что этот человек хорошо получится на моих фотографиях. Мне даже захотелось сейчас же отпечатать снимки и подарить один из них ему в качестве воспоминания о сегодняшнем вечере, но, конечно, речи об этом быть не могло.

- Знаешь, - я отвлеклась от своего занятия, и, улыбнувшись, посмотрела на Грэя. - Моя бабушка часто повторяла мне одну вещь. После нескольких случаев в ее жизни она усвоила одну простую истину - сказать можно что угодно и кому угодно, главное, как это сказать. Кроме того, человек должен осознавать, какую ответственность он несет за свои слова - это немаловажно, но, увы, этот момент часто сбрасывают со счетов. Думаю, работа репортера предполагает что-то подобное, - я продолжила съемку, но на этот раз мое внимание привлекли девочка лет шести, которая у обочины дороги играла со своей кошкой и старик на инвалидной коляске, ноги которого бережно укрывал старый коричневый плед. Женщина примерно его возраста толкала коляску перед собой что-то ему рассказывала, а мужчина смеялся и с интересом рассматривал улицу. Так обычно и проходили мои прогулки - я переключалась с одного на другое, с другого на третье, и так до бесконечности, пока мне не надоедало окончательно. - В твоих руках, Дако, - остановилась я и внимательно посмотрела ему в глаза, - находится вся система, и именно от тебя зависит, какую из ее сторон продемонстрировать своим читателям. Ты молодец, раз успешно справляешься с этим не первый год, - подбодрила я его. - Я люблю обсуждать такие темы с людьми, поэтому ни о каком грузе речи не должно быть вообще. В конце концов, ты человек, который знает реальное положение вещей лучше меня, ты вполне имеешь право давать мне такие объяснения. К тому же, я сама завела этот разговор, - покончив с фотографиями, я застегнула чехол на аппарате и опустила его в сумку. Жестом пригласив парня присесть на одну из пустующих лавочек, расположенных вдоль дороги, я удивленно вскинула брови и рассмеялась.

- Рисую ли я? - мне было действительно смешно, и я прыснула снова. - Вообще-то, первое, что я тебе рассказала сегодня, было то, что я почти год работала иллюстратором детских книжек. Конечно, рисую... - склонив голову, я стала копаться в сумке, и вскоре вынула из нее свой старый дежурный альбом на пружинке. - Вот здесь - мои мимолетные наброски карандашом. Кстати, - я нахмурилась и стала судорожно листать страницы увесистого на вид альбома. Вскоре я нашла то, что искала. - Это одна из моих незаконченных работ для издательства. Деталей сказки я не помню, но в памяти прочно отложилось то, что гном отправился в горы потому, что считал, что там он будет ближе к солнцу. Были какие-то приключения, связанные с магией, но... я уже не помню.

На белоснежном альбомном листе был нарисован сердитый гном, упорно взбирающийся на гору. Так отчаянно вожделенного им солнца не было и в помине; вместо этого ему было холодно, и он кутался в свою прохудившуюся одежду, которая явно не подходила для подобных путешествий. Казалось, он вот-вот свалится от усталости, голода и разочарования, постигших его в пути.
Человека, который протягивал руку помощи, на рисунке еще не было. И я о нем уже забыла; мне казалось, что этот гном в таком безнадежном положении, что его уже ничего и никогда не спасет.