-Хочешь пойти со мной, малыш? – Александрина ласково треплет хаски за ушами, утопая пальцами в шерсти собаки, - знаю, что хочешь. Но в министерство тебя не пустят, бродяга, мой летучий Голландец.
Девушка усмехается, мягко целуя морду дружелюбного, преданного создания; поднимается с коленей, еще раз проводит ладонью по шерсти – глаза в глаза с любимым псом – забирает ключи с полки и закрывает дверь. Всего одно живое создание, за которое она способна отдать жизнь – собака, готовая ожидать ее вечность. Всего одно живое создание, которое рядом даже на расстоянии. Когда Флемминг закрывает дверь квартиры, звеня ключами, она слышит тоскливое тявканье пса. Если бы она могла, то осталась бы с ним, вывела бы его в парк, бросала бы шаловливому дружку мячик и кормила с рук; ругала за то, что снова разогнал беспечных голубей своим лаем, и волновалась бы, когда четвероногий шалопай скрывался из виду. Но она не может остаться, даже несмотря на то, что сегодня у нее выходной. Время года, дата становятся неважными, когда во сне видишь, что у давно пропавшего брата неприятности.
Легкий плащ шелестит при каждом шаге; на улице тепло и солнечно – редкое явление осеннего Лондона, особенно ярко контрастирующее с не слишком хорошим настроением Рины. Она давно уже не вспоминала об Эндрю, думала, что мальчишка просто сбежал, захотев жизни более интересной и разнообразной, чем жизнь репортера «ежедневного пророка». А может, просто испугался войны, а может – того, что что-то не то творится в магическом мире Британии. Лекси думала, что брат сбежал на континент, и все никак не могла взять в толк, как он посмел это сделать. Хотя иногда ей казалось, что они все еще живут в одном городе. Что он может слышать ее голос, окликающий пса в парке. Глупое предчувствие беды – дурное предчувствие присутствия рядом. Брат, бросивший ее. Он, обещавший всегда быть рядом и оберегать. Он, когда-то научивший рисковать и действовать незамедлительно, доверять своим инстинктам и никогда не бояться, но только слушать свое сердце. Сердце, а не разум.
Как давно это было: стертые в кровь коленки, мозоли на руках, ядовитые укусы пчел, сладкий запах украденных в соседском саду яблок, тихое шиканье матери и неоправданная веселость отца: «правильно, Эндрю, покажи Рине, что значит чувствовать вкус жизни». Вкус жизни? Сейчас, когда Александрина бредет по улочкам Лондона по направлению к министерству магии в свой законный выходной день, призыв чувствовать вкус жизни кажется насмешкой. Особенно, когда сердце заходится бешеным ритмом чечетки: ради того, чтобы выяснить, где брат, она собирается обратиться к еще одному предателю в своей жизни.
-Джеймс, привет. У меня к тебе дело..– как-то глупо звучит, - думает про себя Фламандка. Расправляет плечи, сворачивая за угол. Она-то и в министерстве редко видит его: все больше в своем кабинете, с авроратом почти никаких соприкосновений. Это к лучшему: зачем ей видеть его физиономию, полную самолюбования? Рина до сих пор не понимает, как человек может оказаться настолько двуликим, настолько черствым, настолько.. и вот теперь ей необходимо найти Фракса, потому что она хочет понять, где находится Эндрю. Два мужчины, которые бросили ее в те моменты, когда она особенно в них нуждалась.
-Ладно, Флеминг, не раскисай. В конце концов, ты действительно по делу,   - уверяет себя Рины. Она ведь была когда-то озорной девчонкой, которая не боялась экспериментировать и обращаться к людям, куда теперь делся этот характер? – Растаял вместе со сновидением, в котором видела, как Эндрю попал в неприятности. Что ты скажешь Джеймсу? Фракс, не подумай, что я тут по старой дружбе, просто мне приснился дурной сон.. Бред.
И все же, она не останавливается и продолжает путь. Минует еще несколько перекрестков, еще парочку странных улочек – и вот она перед министерством магии. Можно было просто пройти в камин, но Рине нужно было прогуляться, а теперь... теперь телефонная будка уносит ее в темное здание, дышащее магией.
Толпа людей не спешит размыкаться перед «посетительницей»: приходится проталкиваться сквозь нее, словно бы то не люди, а настоящие скалы. Ждать лифт несколько минут, успеть прошмыгнуть в него раньше кого-то еще; поймать на себе чей-то недоуменный взгляд – надо же, люди на нее не просто смотрят, но еще и замечают! Сочувствующе посмотреть на мужчину, который только что впился в ее бок локтем, а после… После вздохнуть с облегчением, выбравшись, наконец, из лифта на нужном этаже и только сейчас вспомнить, почему в министерстве так много людей: завтра важная проверка, вот все и суетятся. 
Мимолетное облегчение сменяется новым волнением: проблема того, как говорить с Джеймсом и как представить ему свою проблему никуда не исчезла. Была бы воля Рины – она бы и на сотню метров к нему не подошла, но.. предчувствие еще никогда не обманывало ее. Несколько шагов по коридору, нырнуть в арку, затем снова в коридор – наконец оказаться у нужного кабинета, постучаться и.. никого не застать. В ответ на стук лишь тишина. Александрина поджимает губы, шумно вдыхая – она не могла прийти сюда просто так, зря. Еще какое-то время легонько побарабанить в дверь костяшками пальцев, убедиться, что там никого нет, развернуться… Развернуться и буквально уткнуться носом в мужчину, который учтивым голос спрашивает, что случилось. В полутемном коридоре Лиан не сразу понимает, с кем говорит, но когда все же осознает, делает шаг назад, робко извиняясь за столкновение.
-Прошу прощения, мистер Праудфут. Я искала мистера Фракса, мне нужна его помощь, но.. видимо не судьба.
И собирается уходить, только девушка никак не ожидает, что у нее осведомятся, зачем ей понадобился Джеймс, взявший отгул.
-Что ж.. В конце концов, какая разница, у кого просить помощи?
Косвенные знакомства так становятся настоящими, наверное. Только вопрос в помощи, а не в знакомстве. Только вопрос в том, могут ли вообще что-либо знать в аврорате о блудном брате Флеминг.

Когда Александрина направлялась в министерство в поисках встречи с Фраксом, она могла подумать о чем угодно. Например, о том, что Джеймс снисходительно улыбнется, пропуская ее в кабинет, словно делает ей одолжение. Или о том, как его густые брови сойдутся в одну линию, когда он поймет, что у Рины к нему действительно серьезное дело, а не просто просьба что-то воссоздать или нечто подобное. Она могла переживать о том, как будет выглядеть в глазах бывшего молодого человека или о том, как начать столь деликатный разговор. Словом, девушка действительно могла подумать о чем угодно, кроме того, что Джеймса элементарно не окажется на месте. И уж точно Флеминг не могла и представить, что наткнется на другого аврора, который изъявит желание помочь ей. С чего бы, интересно?
-Это очень в стиле Джеймса, - бормочет себе под нос Лиан, рассматривая носки собственных туфель. Затем, будто опомнившись, закусывает губу и переводит взгляд с собственной обуви на Праудфута. В ее короткой фразе слышится неприкрытый сарказм, что очень не характерно для спокойной, даже замкнутой Фламандки.
Александрина прячет вмиг вспотевшие ладони в карманы плаща, стараясь избежать помощи, в которой она так нуждается. Ну не станет же она незнакомому человеку объяснять ,что у нее был недобрый сон касательно брата, правда? Бывшему еще может быть, каким бы глупцом он не был, все же Рина его знает достаточно хорошо и прекрасно понимает, что если Фракс поймет, что ситуация действительно серьезная, он непременно поможет ей. А тут… Лучше бы сбежать, пока не поздно. Только коридор оказывается слишком узким, а мужчина, стоящий напротив, широкоплечим; она делает шаг в сторону и он делает движение, отражающее ее действие. Странный танец-попытка сбежать приводит девушку к открытой двери кабинета Праудфута.
Из горла вырывается сипящий вдох-выдох, когда Рина понимает, что у нее не остается выбора. Чертовы кабинеты министерства, чертовы авроры, знающие свое дело. Парадоксально  в такой ситуации вызвериваться на предложенную помощь, но Флеминг все равно позволяет себе немного позлиться. Во-первых, на Фракса, который отдыхает в день перед проверкой, во-вторых, на саму себя, что не умеет отстоять свою позицию. И все же Лекси заходит в кабинет, по пути пытаясь-таки оправдаться перед Фредериком:
-Это немного личное дело, если честно. Я думала, Джеймс на месте, - она ловит на себе внимательный взгляд мужчины и смущенно фыркает, - личное в том смысле, что не каждому расскажешь.
-От этих объяснений все становится еще хуже, тебе не кажется? Может, просто расскажешь ему, зачем пришла в аврорат? Как бы глупо не звучала история про сон, вы все-таки маги, маги верят в такие вещи. Прорицания и прочее, - едко замечает внутренний голос, от которого приходится отмахнуться, поведя плечом, но с которым также приходится и согласится. Александрина пытается успокоить вдруг сбившееся дыхание: оказывается, неважно, кому рассказывать такие вещи, их рассказывать все равно ни то страшно, ни то просто волнительно.
-К Джеймсу я шла по личному делу, но как к аврору, - наконец из уст девушки вырывается удобоваримое объяснение. Она проходит вглубь кабинета Праудфута и обнимает себя руками, кусает губы, пытается успокоить себя. Замедлить дыхание. Говорят, если замедлить дыхание, можно заставить время течь медленнее. А если заставить время течь медленнее, можно оттянуть странный момент объяснения.
-Да ладно тебе, Флеминг, ты ведь все равно пришла за помощью, - подначивает внутренний голос. Мозг своевольно отмечает посторонние вещи вроде того, что в кабинете очень чисто, хоть на столе и полно бумаг, что ребята, отвечающие за погоду в министерстве, видимо, в хорошем настроении, поскольку за окном светит солнце; что от Праудфута пахнет женскими духами – легкий запах, не успевший выветриться. – Вот только не делай поспешных выводов, ты его совсем не знаешь. Вы первый раз разговариваете нормально. И то.. пока говоришь только ты.
И это снова заставляет усомниться: довериться этому человеку? Александрина бросает на Фредерика внимательно-испытующий взгляд, глубоко вдыхает и тихо проговаривает.
-Ну, хорошо. Мне все равно действительно нужна помощь… - девушка замолкает, собираясь с мыслями, словно все еще решая, стоит ли обращаться к этому мужчине, стоит ли рассказывать ему. Наверное, он подумает, что она сумасшедшая; но замкнутой девочке из отдела тайн все можно. – У меня есть старший брат, Эндрю. Он уехал из Британии несколько лет назад, и я была вполне спокойна за него. Но с недавних пор от него перестали приходить даже те скудные новости, которые доходили до меня ранее. И я чувствую, что что-то не так, поэтому.. поэтому я хотела попросить мистера Фракса помочь мне отыскать его. В этом смысле у аврората намного больше возможностей, чем у отдела тайн, да и специфика работы… Я понимаю, конечно, что Вы можете счесть это просто глупостью и никто не станет официально разыскивать моего брата -  с чего бы, но… Не могу успокоиться. Поэтому я здесь.
Она смотрит на мужчину напряженно, все еще настороженно. Словно дикий зверек, впервые встретившийся с человеком: Рина не привыкла вот так просто выпаливать свои секреты почти что незнакомым людям, но..
-Что скажете, мистер Праудфут? Успокоите и отправите домой? Я все равно буду уверена, что что-то не так, - выдерживает паузу, после тихо добавляя, - я видела дурной сон.

Александрина несмело заходит внутрь кабинета, осматриваясь. Рассматривает стены, рассохшийся пол, освещенный солнечными лучами, в центре которых кружится пыль; бросает взгляд на стол, заполненный тоннами бумаг, отчетов; от ее взгляда не ускользает и пепельница с горой окурков: нервная работа, правда? И чашка со следами кофе на стенках, явственно говорящая о нежелании хозяина кабинета засыпать раньше времени. Рина осматривается очень осторожно, словно дикая кошка, принюхивающаяся к новому месту. Будто бы осведомляется, что ему может предложить новый «распорядитель судьбы» кошачьей душонки. Девушка замирает в середине кабинета, не зная, куда ей проходить дальше. Обнимает себя, ни то пытаясь успокоиться, ни то пытаясь защититься от пронзительного взгляда мужчины, который ловко захлопывает дверь.
Какими разными бывают щелчки дверных замков! Они могут успокаивать, когда дверь закрывается после долгого трудового дня. Они могут настораживать, когда дверь закрывает едва знакомый мужчина, пронзающий внимательным взглядом и вкрадчивым голосом просящий рассказать, что произошло.
Праудфут обращается к ней официально, даже официозно. Это не пугает Рину, она понимает, что так и должно быть, только в мысли почему-то закрадывается идея о том, Джеймс бы усмехнулся, усадил в кресло, предложил горячий чай, а затем насмешливо осведомился, не пришла ли она проситься обратно в его теплую постель, словно брошенная собака. Нет. Не пришла проситься. Но просить – пожалуй. У Фредерика холодные пальцы, касающиеся плеч через тонкую ткань темной рубашки девушки. Плащ покидает плечи – серебристая цепочка в виде змейки, обвивающая шею, и утопающая в складках черной ткани, приглушенно звякает. Рина предпочла бы хоть что-то держать в руках, но когда верхняя одежда оказывается на спинке стула, а самой Фламандке предлагают присесть, Флеминг сперва засовывает руки в карманы узких брюк, а только потом действительно присаживается на край стула. Струной выпрямленная спина и нервы на пределе – это вряд ли видно, разве что опытный следователь всегда разглядит истинные настроения своего «собеседника». Тем более, когда он оказывается напротив и из-за солнечных лучей Праудфута становится сложно разглядеть; зато сама Александрина у него как на ладони.
Почему-то становится дико страшно; что, если сон был дурным не только из-за Эндрю, но и потому, что из старшего брата она и сама окажется в переделке? Что если сейчас случится что-то такое, что выбьет почву из под ног? Рина чувствует, как начинают слабеть руки, обнимающие подлокотники, как подрагивают в нервной истоме коленки.
-Чшш, Флеминг. Помни, что говорил тебе брат. Еще до того, как уехал, ну? Если тебе страшно – ты можешь управлять своим страхом, потому что ты сама его источник. Если тебе страшно, извлеки все, что мешает тебе насладиться своим состоянием, убери все лишнее, а потом… Просто чувствуй и наслаждайся. Принимая страх, отпускаешь его.
Глубокий вдох, прикрытые глаза. Через мгновение – ярко-голубые омуты уже вновь внимательно изучают человека напротив. Александрина щурится, чувствуя, как начинает «скользить», как учил ее когда-то в детстве Эндрю.
-У меня такое ощущение, что я шла за помощью, а оказалась на допросе, мистер Праудфут, - она говорит тихо и уверенно. Ее волнение теперь выдает только покусывание губ,  да то, что девушка откидывается на спинку стула, когда Праудфут наклоняется к ней слишком близко: так, что она может сосчитать, сколько вдохов и выдохов в минуту совершает аврор. От него все еще пахнет цветочными духами и Александрина смешливо подергивает носом, пытаясь избавиться от удушающего аромата. Она слишком любит свежесть, особенно когда оказывается в ситуации, которое может закончиться неизвестно чем. Неизвестно чем значит абсолютно всем, веер возможностей, даже самых страшных возможностей.
Рина задумчиво смотрит в окно, перебирая пальцами по воздуху, будто играет что-то на пианино или проигрывает мелодию на гитаре. Это движение всегда выдает ее задумчивость и одновременно сосредоточенность; в такие моменты девушка словно отключается; почему представляется будто за окном распускаются зеленые листья деревьев и дождь стучится в стекло осторожными каплями.
-Последние вести от него пришли мне весной, - тихо проговаривает Флеминг, продолжая перебирать пальцами по воздуху. Конечно, она уже не видит окно с искусственным солнцем, она вспоминает, визуализируя картинки, который были сопряжены с вестями о брате, - в то время он ошивался в пражских подворотнях. Во всяком случае, открытка была с надписью Прага.
Девушка останавливает руку и прислушивается к вдруг ворвавшемуся в сознание шуму, морщась. Передвижение столов, копошение мантий, стук ложек о днища чашек, удары толстых папок о стол, сальные шуточки, шепотки и хохотки -  команда авроров вернулась с задания и постигший их триумф разносится по всем департаменту. Во всяком случае, так кажется. Слишком тонкие стены и чувствительные уши; Александрину так и подмывает выхватить из потайного кармана брюк волшебную палочку и окатить кабинет заглушающим заклинанием: чтобы не слышать ничего из того, что все же доносится до слуха.
-Знаете, «писал» – это громко сказано. Обычно он присылал открытку раз в несколько месяцев, по картинки на которой я догадывалась о том, где он теперь находится. Париж, Венеция, Стокгольм, Вена, Прага… Но он ничего не рассказывал. Просто присылал пару строчек цитат, которые по его мнению должны были поддержать мой дух. И все.. Только один раз прислал письмо, незадолго до весенней открытки. Много раз повторял в нем, что все скоро изменится.
Шум за стеной нарастал, хотя и превращался постепенно просто в нужное жужжание, от которого отмахиваешься, как от мухи, но которое сводит тебя с ума. Рина не привыкла работать в таком шуме, она любила тишину и спокойствие, ей нравилось корпеть над артефактами и изучать их свойства. Общение с людьми в сферу интересов Флеминг не входило, поэтому чем меньше их будет, тем лучше.
Праудфут говорит тихо и серьезно, доставая какую-то отдельную папку из кипы бумаг. Лекс настораживается и начинает поерзывать в кресле, внимательно глядя на мужчину. Коротко кивает на его предложение уйти в какое-то более тихое место; ненароком жалеет, что не взяла с собой Голландца – пес обрадовался бы вольным просторам гайд парка, а еще ему было бы весело лаять на полисмена, но..
-Очень недобрый сон, - усмехается Александрина, накидывая плащ и расправляя темные волосы. – Но видимо, Ваши новости еще более недобрые?
Девушка сильно сомневается, что с аврором может получиться неофициальный разговор, но все же выбора у нее не остается. Что за человек этот Праудфут, который вот уже второй раз лишает ее вариантов? И что остается?
-Скользить.

На улице тепло и солнечно. Свет солнца, конечно, довольно тусклый, но его хватает, чтобы осветить асфальтовую дорожку, покрытую желтыми и красными листьями. Солнечные лучи преломляются сквозь эти опавшие листья, словно воспоминания Александрины, которая забыла застегнуть плащ. Спрятав руки в карманы – ох уж эти изломанные пальцы, которые некуда девать в разговоре и которые приходится прятать, дабы собеседник не подумал, будто она серьезно нервничает, - девушка идет и рассматривает воздух. В нем пролетают пылинки, в нем витает дым, приходящий от ближайшей дороги, в воздухе чувствуется запах свежей выпечки, в нем слышатся голоса прохожих. В голове звенят шуточки сотрудников аврората: мерзкий, грязный шепоток о том, что Праудфут и на рабочее место водит подружек. Забредшая мысль о том, что наверное, все авроры ветреные, улетучивается, но успевает обрести вербализацию в виде:
-Вы не боитесь собственной работы? Или она дает Вам возможность ярче чувствовать жизнь? – Рина задает вопрос скорее в пустоту, чем адресует его Фредерику. Впрочем, чего еще ожидать от людей, которые ежедневно рискуют своей жизнью в стычках с пожирателями, не верности же до гроба, правда? Джеймс тому отличное доказательство. Только… Все равно становится как-то неприятно. Замкнутой, осторожной, горделивой кошке и той не хочется слышать оскорбления, а уж ранимой Флеминг, которая закрылась от окружающий в свою драгоценную ракушку и подавно.
Ветер бьет в горло и ключицы до пробирающих кожу мурашек, когда двое людей оказываются в гайд-парке, но Фламандка даже не думает укутаться в плащ: она не чувствует прохладного ветра. Только сглатывает, когда подошвы натыкаются на особенно острый камешек гравия, который тут же отскакивает назад – камень можно миновать. Можно ли миновать беду, которая нависла над головой? Рукава плаща и куртки соприкасаются, когда молодые люди сворачивают на другую алею и разъединяются, когда Александрина присаживается на скрытую за шикарным, но поредевшим листвой кустом, скамейку. Праудфут опускается рядом – слишком близко, снова. Рина хмурится; мужчина говорит вкрадчивым, доверительным голосом и это заставляет ее насторожиться, словно уснувшую на ветке птицу разбудил громкий возглас кого-то просто мимо шедшего. Впрочем, его откровенность ей импонирует. Только девушка отлично понимает, что за откровенностью всегда следуют последствия, а также и то, что искренность будет требовать искренности в ответ. Она слушает внимательно, не прерывая, не пытаясь спросить что-то. Слушает и кивает, поджимая губы.
Эндрю и пожиратели? Ее брат, конечно, еще тот искатель приключений, но сотрудничать с темными магами? Да ради чего, какая от этого польза человеку, который всю жизнь стремился к тому, чтобы вкусить все ее бонусы и достоинства и не ввязываться в те авантюры, которые могут его погубить? Разве что, ему угрожали.. Или..
-То письмо было почти фанатичным, Рина. Посмотри правде в глаза? – внутренний голос серьезен как никогда. – Нет. Этого не может быть. Эндрю всегда был хорошим парнем. Правильным, хоть и озорным. Он не мог.
Девушку почему-то подмывает спросить, уверен ли Праудфут в том, что в Праге авроры встретились именно с ее братом, а не кем-то другим, но… Она слишком хорошо знает этот отдел: здесь никто не выполняет свою работу халатно. Во всяком случае, что касается установления личности подозреваемых.
-Если информатором пожирателей была симпатичная девушка, то я не буду удивлена ее встречам с моим братом. Он всегда был падок до красоты, - усмехается Рина, осторожно откидываясь на спинку скамейки. Аврор, сидящий рядом,  наклоняется ближе к Лекс и Флеминг удается рассмотреть его лицо получше, чем в полутемном коридоре или кабинете. Сеточка морщин у глаз, появляющаяся, когда он говорит и хмурится; брови, почти сходящиеся на переносице; много видевшие глаза; тонкие губы, все еще пытающиеся расположить девушку к неофициальному разговору правильными словами; кадык, подергивающийся при глотании. – Впрочем, как и все мужчины, вероятно.
Александрина позволяет себе легкую улыбку. Да, она пытается отшутиться, прекрасно понимая, что значит весь этот разговор. Если бы она не пришла сама, ей бы пришлось прийти. И пока разговор проходит в дружеской обстановке, Лиан может позволить себе ерничать, отшучиваться и даже хамить, потому что когда грань будет пересечена ей будет дозволено только строго отвечать на вопросы. Но не стоит переходить черту.
-Простите. Случайно услышанные в коридорах фразы выводят меня из равновесия, - тихо произносит Александрина, внимательно глядя на Фредерика, - Мистер Праудфут, если его видели в Праге, почему упустили?
Она не в праве задавать эти вопросы, но вновь извиняться не собирается. Руки подрагивают от ощущения падения, ощущения катастрофы. Ее брат. Ее брат, который всегда был настоящим, жизнерадостным и вдруг может быть замешан в этом деле с пожирателями? Рина разглядывает документы из папки, но не может сосредоточиться, прикрывает глаза. В конце концов, натыкаясь на фото, по всей видимости, не слишком живого человека, захлопывает ее.
-Простите, я.. слишком нервничаю, чтобы понять все, что написано. В чем, собственно, обвиняется Эндрю? Почему Вы думаете, что я стану помогать Вам, ведь он же мой брат! – ее голос дрожит. Первый и последний раз, словно хрусталь. Глаза распахиваются; Александрина внимательно глядит на мужчину рядом. Даже то, что Праудфут обращается к ней по имени, не унимает ее беспокойства.
Девушка поднимается со скамейки, несколько раз прохаживается вперед-назад возле нее, обнимая себя руками: быстро, нервно. Становится холодно. Рина запахивает плащ и вновь присаживается рядом с аврором.
-Не вижу смысла пожирателям завербовывать полукровного волшебника. Не вижу смысла полукровному волшебнику помогать пожирателям, - она говорит скоро. Взволнованная и запутавшаяся. Все, чего она хочет, это помочь брату, который попал в беду.
Тяжелый вздох. Александрина набирает в легкие побольше воздуха, упирается локтями в собственные коленки, чуть дрожа, прикладывает ладонь ко лбу, пытаясь сосредоточиться.
-Письмо… Письмо дома. В нем не было ничего подозрительного, кроме того, что это было единственное письмо брата за все время отсутствия. Он не спрашивал, как семья. просто написал, где он и что чувствует, что скоро вся его жизнь измениться. Будто нашел какой-то артефакт или что-то такое.. я не помню, - Рина закусывает губу, выпрямляясь. Приглушенно выдыхает, - во сне его пытали. Но это не были магические пытки. Разве Вы верите в вещие сновидения? В сны-предчувствия?
Она спрашивает инстинктивно, чтобы как-то избавиться от собственного напряжения. То сжимает, то разжимает руку: маленький кулачок – расправленная ладонь – маленький кулачок. Не может этого быть. Но нужно сделать выбор. Необходимо сделать выбор.
Александрина всегда защищает тех, кого любит, даже если эти любимые ее предают.
-Я помогу Вам. Но если это навредит Эндрю, я откажусь от каждого моего слова.
Ее внимательный взгляд  встречается с его серьезным. Доверять этому человеку? Может быть. Во всяком случае, от него теперь не пахнет жасмином.

С каждым новым словом внутри ни то что-то обрывается, ни то наоборот, взлетает. Сердце стучит гулко и теперь уже неторопливо, словно все решения уже приняты, хоть и не озвучены. Только в районе солнечного сплетения чувствуется потрясающая по своей широте пустота – дыру там что ли пробили этими новостями? Неоднозначная информация? Да она сшибает с ног. Особенно если ее слышит девушка, которая никогда бы не могла представить, что ее брат окажется в такой дурной компании. Старший брат, который всегда защищал и учил как надо жить, как правильно жить. Гедонизм в одном флаконе с моральными увещеваниями. «Чувствуй жизнь, но не убивай способность чувствования в другом». Эндрю, во что ты вляпался?
Александрина осторожно присаживается на скамейку, прикрывая глаза. Потирает подушечками пальцев костяшки; чувствует, что замерзает. Осеннее солнце не греет, только колет острыми лучами кожу. Рина вслушивается в слова аврора и в ответ на очередную реплику усмехается. Предчувствие, интуиция ли, но было бы самым логичным предположить, что информатором является какая-нибудь красивая женщина. Иначе, какой смысл для Эндрю втягиваться в то, что полностью противоречит его замыслам, его жизненной философии?
-У каждого существует право на ошибку, - Лекси поджимает губы, понимая, что говорит сейчас не о том, что авроры упустили ее брата, а о том, что каждый действительно может отступиться, но у каждого должен быть второй шанс, возможность реабилитации в глазах общества или в своих собственных. Впрочем, когда девушка бросает очередной взгляд на аврора, сидящего рядом, она позволяет себе саркастичное заявление совсем не в стиле замкнутой серой мыши, - Правда, в отделе тайн такого, как мне помнится, еще не случалось.
Ни то, чтобы это намек на непрофессионализм, просто явственный упрек аврорату. Упрек, который Флеминг сглаживает следующей фразой:
-С другой стороны, кто знает, чтобы с ним сделали Ваши «друзья», если бы поймали, - голос звучит тихо, но ноток нервозности в нем больше нет. Решение еще не озвучено, но уже действительно принято. Такие решения в нашей крови с самого рождения – бороться за тех, кого любишь, даже если ни предатели. Всегда выбирать друзей и близких, а не чужих странников, проходящих мимо и топчущих ноги, толкающих в локти.
Александрина все никак не может начать доверять Праудфуту, но понимает, что это ее проблема, а не его; потому осторожно улыбается, глядя на мужчину.
-Я уже успокоилась, - все такой же тихий ответ. Весьма правдивый, учитывая, что Рина переводит взгляд на папку, которую теперь считает нужным изучить досконально. В конце концов, усидчивость и терпеливость в изучении документов – это ее конек.
Праудфут слишком часто обращается к ней по фамилии – Лиан морщиться, принимая из его рук папку с делом братом. «Э.Флеминг», выведенное ужасными красными чернилами, заставляет руку вздрогнуть. Вздрогнуть заставляют и холодные пальцы мужчины, случайно коснувшиеся ладони Александрины. Она просто укладывает папку на колени, разглаживая чуть помятую обложку раскрытыми ладонями, после – задумчиво вертит серебряное кольцо на указательном пальце правой руки, покусывает губы.
-Думаю, просить Вас поделиться Вашими версиями, учитывая то, что Вы показываете мне эту папку, слишком? – Рина усмехается собственной наглости. Но он ведь не может не понимать, что теперь она захочет узнать абсолютно все? дружелюбные овечки превращаются в волчиц, когда дело касается их близких.
-Если бы Вы не присушивались к предчувствиям, то, скорее всего, были уже мертвы. Разве можно аврору полагаться только на разум. А вот сны – это может быть уже просто суеверием, - Александрина позволяет уголкам губ приподняться, словно бы намекая на улыбку, но затем снова возвращается к уже начатому разговору. – Нет ничего интересного в физических истязаниях, мистер Праудфут.
В этот момент голос ломается до хрипа, до сипения, вырывающегося из горла. Фламандка зажмуривается, отгоняя дурные воспоминания, а затем в ее голову приходит мысль. Неожиданная и, пожалуй, беспощадная.
-Я могу показать Вам не только письмо, но и воспоминание. Увидите сон своими глазами, - ее внимательно-изучающий взгляд проходится по лицу мужчины; она даже позволяет себе обезоруживающую, доброжелательную улыбку, - Вы рискуете, отдавая мне эту папку, правильно? Раз я согласилась Вам помочь, - тут она немного передразнивает фразу Фредерика, пародируя его голос, чтобы как-то разбавить напряженность обстановки, -  я могу рискнуть и доверить Вам это воспоминание.
Друзья, близкие… Кроме Голландца и Эндрю? Александрина поджимает губы, чуть горько усмехаясь, раскрывая папку. Внимательно просматривает фотографии, задерживает взгляд на фото красивой женщины – по-видимому, это и есть информатор пожирателей. Обворожительно улыбающаяся барышня сверкает белоснежным зубами и поводит оголенным плечом, выглядывающим из-под одежды так, словно она точно знает, что на нее смотрит тот, кто уже заочно ее ненавидит, и дразнится. Внутри становится еще холоднее и Рина вновь закрывает папку, прижимает ее к груди, пропуская доверительное прикосновение Праудфута мимо себя – она обязательно начнет ему доверять, но пока.. пока она не может оценить его поддержки, слишком много мыслей в голове.
-Не беспокойтесь. Кроме моего пса вряд ли кто-то заинтересуется этой папкой. Или моей жизнью, - фраза звучит тихо и, да, очень доверительно, но как-то ломко. Рина сама уничтожила всех возможных друзей, отказавшись от общения. После непродолжительной паузы она поясняет свое высказывание, правда, пояснение это вряд ли удовлетворяет Фредерика, - Работа в отделе тайн налагает на человека определенные обязательства. Нас обучают быть скрытными. Наверное, это «издержки производства». Точно также как у Вас притуплено чувство страха, у меня снижена необходимость общения с другими людьми.
Он говорит о том, что волнуется за близких, что чувство риска перестает быть чувством, а Рина понимает, что вот сейчас ей теснее, чем было даже тогда, когда она чувствовала дыхание Праудфута на своей щеке. Теплое дыхание, стоит отметить, умиротворяющее. Вот он, тот момент, когда понимаешь, что человек, сидящий рядом ,высказывается искренне, но требует такой же искренности и от тебя. Что ж, она попытается ему довериться.
-У Вас человечные глаза, не стоит ничего бояться. Наслаждайтесь, - Александрина улыбается, почти ласково улыбается, - Страх нельзя преодолеть, боязнь за близких никогда не отпустит. Но ее можно принять и.. наслаждаться. Так всегда говорил Эндрю.
Рина кусает губы, раздумывая, не попросить бы сигарету и для себя – руки еще немного подрагивают. Но она понимает, что дым в легких не поможет собрать себя по кускам, а Праудфут.. Каким-то образом у него может получиться.
-Письмо у меня дома. Я могу принести его завтра или показать сегодня, как Вам будет удобнее.
Рина разглядывает лицо мужчины; как он припадает губами к сигарете, как затягивается, как убирает сигарету ото рта, выдыхая сизое облако дыма.
-Вы выглядите грустным, - Лекси щурится из-за солнца, падающего прямо на глаза, - а что до имени. Да, называйте по имени. Хм. Фредерик?
Всегда волнительно обращаться к человеку по имени, тогда ты будто имеешь над ним особенную власть, пусть эта власть даже и является иллюзорной; Рина не имеет над Праудфутом никакой власти и пока сложно определить, кто кем управляет, но.. что-то в этом все равно есть. Она так давно никому не доверяла. Может, поэтому так тесно, а он все еще слишком близко.
В воздухе пахнет сомнением и свежестью.

Она никогда не курила. Даже в самые сложные моменты в своей жизни не брала сигарету в руку. Пробовала, конечно, но не понравилось. От сигаретного дыма всегда выворачивало наизнанку. Может быть, поэтому Александрина удивленно щурится, когда губы касаются свертка, в котором прячется что-то сухое и тлеющее. Затяжка; пальцы осторожно обнимают тонкую палочку и она дотлевает в руке. Одной затяжки достаточно, чтобы прояснить мысли. Одной затяжки достаточно, чтобы засомневаться. Правильно ли она поступает? Правильно ли поступает, собираясь помочь аврору в поисках собственного брата? Судя по сновидению, да. Судя по тому, как бешено мозг ищет пути отступления, нет. Посмотрим, что скажет о нем Голландец. Пес – самое чувствительное в мире существо и всегда чует, когда его хозяйке угрожает опасность. Или когда ей лгут, пытаясь обмануть ее доверие. Но пока хаски не рядом, Александрине остается лишь стряхивать пепел и задумчиво рассматривать сухой асфальт, да пару листов на нем. Желто-красные, они похожи на пятна ее сновидения. Пятна крови на белой рубашке. Ощущение влажности на пальцах, который прикасаются к ткани. Ощущение падения.
-Хорошо, просто Эрик, - слова Праудфута выдергивают девушку из задумчивости. Ей нравилось называть его в своей голове полным именем, но раз так, по-видимому, привычнее..
Рина снова стряхивает пепел, забывая затягиваться. Ей вполне хватает облака дыма, которое она втягивает вместе с воздухом в легкие: наверное, мужчина много курит. Наверное, он часто нервничает. Да почему, собственно, наверное, ведь он действительно рискует. Особенно помогая ей, открывая постороннему то, что должен держать в секрете. Его фраза вызывает в Александрине ухмылку. Не усмешку, не улыбку, а именно ухмылку. Об отделе тайн ходят, наверное, уже легенды, это место, которое обросло стереотипами, а сотрудники его окружены сплетнями и слухами.
-Это предрассудки. Нет более опасного места в министерстве магии, чем отдел тайн, - она даже успокоительно похлопывает его по запястью. В этом жесте – контраст по сравнению с ее словами; Рина знает, что такими фразами не успокоишь. Но пусть Эрик хотя бы не заблуждается о святой невинности отдела, в котором работает девушка, - впрочем, единственное из того, что говорят об отделе и являющееся правдой – это наша молчаливость. Умение хранить секреты следует из названия.
Глубокий вдох выдает уходящее волнение. Тонкие пальцы растаптывают догоревшую сигарету, заставляя ее прекратить остаточно дымиться – на подушечках остаются небольшие следы от соприкосновения кожи и тепла сигареты. Александрина поднимается со своего места, прижимает папку к груди так, чтобы не была видна надпись.
-Удачи с проверкой, Эрик. До вечера.
Рина кивает и торопливо уходит, короткой фразой давая знать  о своем намерении вернуться сюда вечером, чтобы продолжить разговор. Все, чего ей хочется сейчас – сбежать к любимому псу, который встретит девушку радостным лаем. Но сбежать от себя самой невозможно. Уже вышагивая по мощенной дороге, Флеминг оказывается поглощена мыслями, которые не дают ей успокоиться. Вот есть человек, который предлагает ей свою помощь, вот есть ситуация, в которой эта помощь ей необходима. Она понимает, насколько важно сейчас правильно сработать, чтобы спасти Эндрю, только.. только почему-то что-то внутри гложет, вопит о неправильности решения, что не нужно вмешиваться, что лучше остаться в стороне, что следует лучше попытаться самостоятельно связаться с братом. Только как? Внутри почему-то чувствуется нефизическая боль, словно на предательство Эндрю Рина отвечает предательством. Сдать мальчика аврорату.. немыслимо.
-Ты не сдаешь его, угомонись, - внутренний голос рычит, когда слышится скрежет ключа, вставленного в замочную скважину. Дверь квартиры открывается и ласковый, соскучившийся пес ластится к ногам девушки, весело размахивая хвостом в разные стороны. Лекси захлопывает дверь, проходит в комнату и оседает на пол: не раздеваясь, только прижимая пса к себе покрепче, чтобы согреться, девушка открывает папку. Личное дело, даты слежки, результаты, колдографии… а вот и оно, фото девушки-информатора. Алиенора.
-Сколько же ты успела сотворить пакостей.. – вырывается у Рины, когда ее глазам предстает внушительный список криминальных «побед» француженки. – И как ты, Эндрю, мог ей довериться.. ради чего?
Александрина не замечает, как бежит время. Начинает темнеть и от этого становится не по себе.
-Пойдем, друг, я тебя накормлю, - шепчет девушка. Она засыпает корм в миску пса, извиняясь перед ним, что не может сотворить для него нечто более вкусное, а перед глазами машинально пробегают картинки описаний из папки. Неестественные позы тел на траве, колдографии брата, статьи законодательства, нарушения, обвинения. Пособничество пожирателям смерти – это Азкабан. Хотя бы не обвинение в убийстве, правда?
-Ее они ищут. Ее, а не его, - Рина зарывается пальцами в шерсть своего любимца, уплетающего еду и боком прижимающегося к ее коленкам, - Это наш выход.
Поиски письма не занимают много времени: Лекс всегда точно знает, куда положила ту или иную вещь. Она натягивает свитер поверх легкой рубашки, накидывает плащ; надевает поводок на Голланда – тот радостно попискивает от возможности выбраться на улицу – и вновь защелкивает дверь. Она изучила содержимое папки, даже взяла ее снова с собой, только замаскировала с помощью чар. Мысль, что все будет хорошо, не покидает девушку – главное успеть.
Ощущает ли она себя предателем? В каком-то смысле, да. Но это вынужденное, необходимое предательство.
Александрина оказывается на месте раньше времени и вздрагивает, когда чувствует осторожное прикосновение к плечу. Голландец настороженно ощеривается на незнакомца, но видя, что Рина спокойна, просто усаживается рядом.
-Я принесла письмо, - произносит Флеминг, протягивая листок бумаги без конверта Праудфуту. После наклоняется к псу и отстегивает поводок, давая собаке свободу действий. Но упрямец все равно остается рядом, настороженно посматривая на аврора.

Когда пес реагирует на мужчину положительно и вполне дружелюбно, внутри словно устаканивается буря, которая разошлась по органам дикими волнами волнения. Хаски доверчиво тычется влажным носом в ладонь мужчины и приветливо двигает хвостом из стороны в сторону на слове «очаровательный».
-Очаровательный отзывается на прозвище «Голландец», - усмехается Александрина, пряча руки в карманах плаща, только поводок свешивается. Пес тут же норовит достать для себя эту игрушку, но новый знакомый отвлекает его своим присутствием, а потому собака с умным видом присаживается рядом с хозяйкой и внимательно рассматривает Праудфута, изредка фырча одобрительно. – Шерлок? В честь знаменитого книжного героя?
Она не могла не спросить. Светская беседа заканчивается сразу же, как только девушка протягивает Эрику согнутый пополам листок бумаги. Письмо поистрепалось, уголок оторван, оно все измятое, зачитанное до дыр. По правде, Рина может воспроизвести его по памяти.
«Дорогая моя сестренка» - да брось, Эндрю, ты никогда так меня не называл. «Я давно тебе не писал и вот решил опомниться» - ты никогда не писал мне, старший братец, только открытки. «Когда я в спешке уезжал из Британии, мне казалось, что я просто бегу, куда глаза глядят» - что же ты в спешке уезжал, если не знал, что тебя ждет? «Но немного попутешествовав, я осознал, как кардинально изменилась моя жизнь. Мир стал ярче и добрее ко мне, я счастлив. Вскоре все станет еще лучше, мир измениться навсегда» - конец света снова прогнозируют? «Ты можешь не поверить мне, но я постиг удивительную философию, теперь я знаю, что все измениться и даже, возможно, могу предположить, каким именно образом произойдут эти изменения» - да ты перебрал в очередном грязном пабе, да? «Поверь, моя милая, скоро все будет по-другому. Держись, крепись, я скоро снова буду с тобой. Твой Эндрю». И приписка, затерявшаяся на другой стороне листа.
-Если он действительно стал пожирателем, это письмо мне больше не нужно, - тихо проговаривает Александрина, уверенно глядя на Праудфута. Она любит брата, но если он по собственной воле вступил в организацию, которая промышляет темной магией, в ее сердце больше нет для него места. Но если есть шанс, что он просто попал в передрягу, то.. – Конечно, идемте.
Флеминг идет небыстро, словно не видит дороги. На самом деле, она ее просто не знает, ее видит мистер Праудфут, аврор, который явно получит немалую выгоду в связи с поимкой как Эрика, так и его подружки. И все же Александрина пытается доверять ему. Может быть, потому что Голландец счастливо семенит за ним. Резко срывается с места, замечая стайку голубей, срывая их с места громким лаем и быстрым бегом – аж песок из-под лап вылетает.
-Негодник, - ворчит Рина, следуя за Фредериком, который постепенно ускоряет шаг. И вправду, они ведь не на прогулке.
В голове девушки все еще царит какая-то непонятная каша из сомнений и тревог. Внутри все переворачивается. От внутренней дрожи органы выворачиваются наизнанку, хотя внешне Лиан выглядит весьма спокойной. Когда они заворачивают за угол, девушка улыбается. Дом, в котором живет Праудфут кажется ей очень красивым. Будучи эстетом, Флминг сразу оценивает внешний вид и уже точно знает, что квартира, в которой она окажется, будет просторной. Рина любит простор. Ей не будет тесно – будет легче дышать. Будет легче дышать – будет возможность здраво мыслить.
-За мной, друг, - Фламандка окликает пса, который тут же, навострив уши, мчится к ней. Она ласково треплет собаку между ушей и заходит в дом – Праудфут любезно пропускает девушку внутрь.
-Что ж, у вас.. красивый дом, - протягивает Флеминг, отдавая плащ хозяину квартиры. Простор – действительно, но еще и странный запах, - Правда, ощущение, будто это не совсем Ваше. Или, наоборот, только, исключительно Ваше.
Здесь повсюду книги, их, наверное, можно обнаружить даже в самых неожиданных местах; книжный запах смешивается с запахом пыли и чьих-то старых духов, все это создает атмосферу тепла, но какой-то мимолетной заброшенности.
-Меня не волнует Ваша репутация, Эрик, - тихо произносит Рина, когда мужчина дважды повторяет, чтобы она чувствовала себя спокойно, - я же здесь не из-за репутации. И не из-за того, что Ваши подчиненные думают, будто я Ваша очередная подружка.
Александрина осматривается: немного опасливо, в противовес своим словам, но все же вполне расслабленно. Когда хаски удобно устраивается под столом и широко зевает ,а после устраивает голову на собственных лапах, волнение окончательно куда-то уходит. В этом месте чувствуешь себя непринужденно и легко. В этом месте понимаешь, насколько Праудфут одержим работой. Рина не сдерживается и проводит пальцами по стене, пробуя на ощупь: настоящее ли; дотрагивается до корешков нескольких книг..
-Больше всего я хочу знать, насколько необходимо Вам поймать моего брата. И понять одну вещь. Если Вам больше нужна его девушка, зачем Вам нужен Эндрю? – Александрина смотрит внимательно, почти не моргая. Фредерик кажется ей настороженным, но одновременно почему-то очень мягким. – Мы оба многим рискуем, я хочу понять.. на что рассчитывать в данной ситуации.
С любопытством, интересом заглядывая в разложенные папки, Рина удовлетворенно кивает головой: похоже, ее изначальная теория о том, кто больше нужен аврорату, подтверждается. И все же..
-Да. Какие у Вас есть версии? И.. – в первый раз за время знакомства с Праудфутом смущается, - я предложила Вам свое воспоминание, сон. Я не совсем хорошо представляю, как происходит.. извлечение? Подобного опыта у меня раньше не было.
Голландец подергивает ухом, засыпая. Надо же, ему здесь уютно. Безопасно.  Александрина обнимает чашку с чаем обеими ладонями, чтобы хоть как-то их занять. Но сомнений в том, что она находится в правильном месте, у нее не возникает.

В этой квартире темно и тесно, несмотря на то, что комнаты просторны, а свет ярок. В этой квартире нечем дышать из-за запаха сандалового дерева и книжной пыли. Пес под столом нервно фыркает; Александрина осторожно поглаживает его босой ступней по спине, успокаивая. Здесь она чувствует себя странно; может быть, поэтому псу снятся не  самые радостные собачьи сны. Наверное ,сейчас во сне у него отбирают особенно лакомую косточку или любимую игрушку – синий мячик, за которым так любит побегать Голландец. Но самое главное, что в этой квартире невозможно оторвать взгляд от ее хозяина, который поразительно легко раскрывает о себе, казалось бы, личную информацию.
-Ваша бабушка была очень активной женщиной, наверное, - Рина улыбается. Ей всегда хотелось иметь такую историю рода, о которой рассказывали бы в поколениях. Традиция, укоренненость, поиск собственного пути, но заглядывания на пути других людей. Но нет, Флеминг не такая; у нее обычная квартира, обычная жизнь, в ее семье – истории о том, как красива природа, дикие истории о встречах с волками на охоте, анекдоты о купаниях в озере и о том, как однажды лиса, прибежавшая из лесу, украла у сыр, лежавший на пне во дворе. Алекснадрина тянулась к красоте столицы, почему-то не замечая той красоты, которую открывали для нее родные края. Позже она поняла, что у каждого свой путь, но эстетствовать не прекратила, разве что еще больше замкнулась в себе.
-Вы мне доверяете? – неожиданный вопрос, заданный в лоб. У него нет причин доверять девчушке, которая пришла в аврорат только потому, что видела дурной сон про брата. Она просто могла думать об Эндрю перед сном, могла прочитать негативный заголовок в «Ежедневном пророке», все это могло смешаться в одно и получится кошмарный сон. – Или Вам просто выгодно сотрудничать? И что Вам это даст?
Она не решается обратиться к нему по имени. Просто Флеминг хочет знать правду. Правда, конечно, состоит в том, что он ей вполне доверяет и получает от этого выгоду. Праудфут показал ей то, что никто кроме него видеть не должен был; и теперь он привел ее в свою квартиру, чтобы обсудить детали, чтобы выяснить, как можно найти ее брата, чтобы..
-У вас репутация отменного аврора, - Александрина смотрит на него внимательно; затем переводит взгляд на папки, которые лежат на столе, - будем считать, что это единственное, что я знаю о Вас. Будем считать, что это основа моего доверия.
Итак, она все-таки доверяет ему. Но ее главной задачей остается помочь брату, а не продвижению мистера Праудфута по карьерной лестнице. Рина слушает, прикрыв глаза, запоминая каждую деталь, каждое слово визуализируя, впечатывая его в память; все это пригодится ей позже. Наверняка.
Фламандка искусывает губы, вслушиваясь в информацию. У нее холодные руки – пальцы пробегаются по столешницы, мысленно разыгрывая мелодию.
-Эндрю сбежал немного раньше, он хотел просто посмотреть мир. Только пропал резко, без предупреждения, - задумчиво протягивает Рина, распахивая глаза. – А Вы считаете его виновным? Уже отменили презумпцию невиновности?
Девушка ощеривается мгновенно, словно дикая кошка. Но также мгновенно затухает, успокаивается; проводит подушечками пальцев по ободку чашки.
-Я прекрасно понимаю, что Вы честный человек и жаждете справедливости. Я уверена, что за каждый свой поступок человек должен нести ответственность. Но он мой брат и пока его вина не доказана, об ответственности говорить не нужно. И Вы также понимаете, что я пришла в аврорат, чтобы помочь брату, а не упечь его в Азкабан на пару десятков лет за единственно совершенную ошибку.
По мере говорения, голос Александрины звучит все сильнее, порывистее и увереннее. Да, брат бросил ее, сбежав, как теперь выясняется, ради какой-то преступницы, но он все еще остается ее братом, единственным родным человеком, единственным человеком, которого Флеминг любит. Она готова драться за него.
-Мне нужна Ваша помощь, - устало проговаривает девушка, - но если она будет заключаться в том, чтобы Вы отправили Эндрю в Азкабан, у нас не получится сотрудничать.
Фламандка редко когда бывает категорична, но сейчас именно тот случай, когда она будет стоять на своем, даже если ее будут пытать круциатусом.
Судорожный вдох, вырывающийся из горла. Снова. Голос становится более хриплым. Рина успокаивается под спокойным взглядом мужчины.
-Эндрю хотел уехать в Европу, чтобы провести ряд экспериментов. И за поисками клада, как он это называл. Он одержим артефактами, которые так или иначе связаны с защитой от темных искусств. По-моему, особенный акцент в своих исследованиях он делал на сочетании защитных заклинаний и древнескандинавских талисманов, но я могу ошибаться. Что касается его работы, то с «Пророком» он сотрудничал скорее ради спортивного интереса. Ему нравилось проверять себя на прочность, написание статей было одной из таких проверок.
Рина продолжает перебирать пальцами по столешнице; отпивает немного чая, собираясь с мыслями.
-Думаю, он мог в нее влюбиться. Думаю, ей могло быть что-то от него нужно. В конце концов… Мог бы пожирателям понадобиться талантливый маг-искатель приключений? Просто.. это письмо, оно сбивает меня с толку! Словно не им написано, понимаете? Или будто он одержим чем-то. Как будто он написал его специально, чтобы его не искали, а вышло наоборот. Здесь не сходится что-то.
Когда Праудфут, улыбаясь, прикасается к виску, Лиан не выдерживает его, какого-то доброго, открытого взгляда и прикрывает глаза. Мягкие руки, но чуть шершавые. Голландец во сне подергивает лапкой и выскуливает что-то. Флеминг втягивает воздух в легкие, стараясь сосредоточиться.
-А еще Вы могли бы применить леггилеменцию? – задумчиво выдает Рина, но тут же качает головой, доставая из кармана палочку. Прикасается кончиком к виску, концентрируется и вытягивает тонкую серебристую ниточку мыслей, воспоминаний; словно дирижер опускает ее в флакон. Серебристая субстанция складывается в нем змейкой и легонько колышется, когда Праудфут закупоривает емкость.
-В этом сне.. Эрик. Там могут оказаться очень личные вещи, которых я сама не помню, - девушка покусывает губы, - там будет все: ощущения, чувства, мой собственный страх, какие-то желания. Я бы хотела, чтобы это осталось между нами.
Александрина смотрит на мужчину, не отрывая взгляд. Вот сейчас он спрячет от нее флакон, а уже завтра, наверное, просмотрит ее сновидение – распластанное тело брата, заключенного в кандалы тут же предстает перед глазами и солнечное сплетение пронзает агония тревоги.
-Его будут пытать. Пытать, чтобы он что-то рассказал.. Разве стали они бы пытать его, если бы он был на стороне пожирателей?
В этой квартире темно и тесно, несмотря на то, что комнаты просторны, а свет ярок. В этой квартире нечем дышать из-за запаха сандалового дерева и книжной пыли. В этой квартире практически не остается воздуха, когда Рина смотрит на Фредерика и не понимает, правильно ли она поступила, когда рассказала ему о брате.